Французские гладкошерстные гончие

Известно из истории, что кельтские племена изо всех европейских народов отличались особым пристрастием к охоте на диких зверей, причем брали их открытою силой, начистоту, при помощи собак, не прибегая к тенетам и ловушкам, подобно древним грекам, а позднее германцам и славянам. Об охоте и охотничьих собаках галлов говорил еще Оппиан. Франки и другие германские племена (бургунды, норманны), вторгнувшиеся в Галлию, наследовали от аборигенов страны страсть к форсированию зверя собаками, и первые французские короли (из династии Меровингов) уже держали огромные стаи гончих. Дагобер, Фредегунда (VI в.) в особенности отличались любовью к охоте.

Охота у древних галлов, по свидетельству римских авторов, производилась двумя различными способами. Зверей, преимущественно волков и зайцев, выгоняли гончими из леса в поле, на опушку, где их поджидали всадники с борзыми на сворах. Или же зверей заганивали гончими до изнеможения, так что охотники могли их приколоть копьями или убить стрелами и дротиками. Такие сильные звери, как лось, тур, зубр, медведь и кабан, требовали или многочисленной стаи, или очень сильных и злобных собак. По этой причине во всех странах Европы для такой охоты употреблялись собаки с большею или меньшею примесью травильных, т. е. молоссов. В Германии эти охотничьи собаки приближались по виду к последним, во Франции же они (кроме борзых) всегда сохраняли гончий тип.

Выше было сказано, что галлы охотились преимущественно, если не исключительно, с брудастыми гончими и что гладкошерстные гончие стали распространяться у них только в XII столетии, когда св. Губерт вывел новую породу собак, соединивших в себе признаки южных гончих с признаками мордашей. Африканские гончие, проникшие в средневековую Францию через Испанию, по климатическим условиям страны и другим причинам не удовлетворяли требованиям французских охотников и подверглись скрещиванию с более энергичными и акклиматизированными травильными белгов. Позднее крестоносцы в течение столетий приводили, возвращаясь из Малой Азии и африканских стран^*, огромное количество охотничьих собак всех трех главных типов (борзых, гончих и молоссов). Все это неминуемо должно было повлечь за собою образование новых рас и разновидностей.

^* (Крестовый поход Людовика Святого.)

История говорит нам, что в средние века псовая охота во Франции и, хотя в меньшей степени, в Германии считалась необходимым атрибутом людей благородного происхождения. Борзые и гончие сопутствовали крестоносцам, стаи гончих окроплялись в церкви святою водой, епископы и настоятели монастырей охотились с ними, даже монахини скакали верхом по лесам вслед за стаей. Во времена Гастона де Фуа (Фебуса), т. е. в XIV столетии, во Франции насчитывалось до 20 тысяч охотников с гончими; некоторые из них, как сам Фебус, имели громадные стаи, до 1200 собак; немногим уступали в численности стаи Huet de Nantes и Монморанси. Название chiens courats впервые встречается в рукописи Гастона Фебуса.

Однако еще во времена последнего, даже столетием позднее, как это видно из книги дю Фулью, французские охотники различали только четыре главные породы гончих: две брудастые и две гладкошерстные, притом по окрасу псовины. Только позднее, при Генрихе IV, число рас значительно увеличилось и их начали называть по местностям, а не по цвету шерсти. Очевидно, к XVI столетию коренные расы образовали много разновидностей, обособившихся в отдельные породы. Для нас особенно важное значение имеет происхождение породы так называемых белых королевских гончих, давшей, в свою очередь, начало большей части французских пород гончих XVII и XVIII столетий.

По-видимому, новая порода гладкошерстных гончих св. Губерта не особенно долго пользовалась популярностью в охотах французских королей и дворян. Эти собаки были слишком пеши, не особенно чутьисты, а потому мало пригодны для охоты на оленя - главного объекта охоты после истребления во Франции зубров и лосей, многочисленных в Древней Галлии и Франции Меровингов. Уже Людовик IX Святой, как было не раз упомянуто, охотился не с черными красно-подпалыми гончими, а с серыми брудастыми, выведенными из Азии. Но и эти грифоны не удовлетворяли требованиям тогдашних знатных охотников, так как имели очень много недостатков. Тогда обратили внимание на белых гончих (Bauds).

Эти белые гончие были, однако, не белою разновидностью гончих св. Губерта, как полагает большинство современных и даже старинных французских авторов, а самостоятельною очень старинною породой гладкошерстных французских гончих, так как, вероятно, о них упоминал еще Арриан. Дю Фулью говорит, что "несомненно, все породы гончих происходят из Бретани, кроме белых (chiens blancs, diets Bauds), которые родом из Варварии. Это доказывается тем, что белые гончие гонят, несмотря ни на какую жару". Еще ранее Фебус упоминает в своей рукописи о виденных им в Мавритании (Варварии) собак, употребляемых для охоты на оленя и называемых Baux. Надо полагать, что эти Baux были родственны испанским гончим, о которых неоднократно упоминается в рукописи. Из новейших авторов только барон Лекутё (1858) подтверждает африканское происхождение белых королевских гончих. Описывая вандейских, он говорит, что "почти все (?) авторы согласны с дю Фулью в том, что белые гончие происходят из варварийских владений". А далее: "Однако, латинские авторы оставили описание сходной (?) расы (Vertragi) родом из Англии, почему можно предположить (совершенно неожиданное заключение!), что она была вывезена во Францию крестоносцами". Что белые гончие приводились во Францию крестоносцами, это совершенно верно, так как крестовые походы предпринимались и в Северную Африку. Людовик Святой и его сподвижники легко могли привести таких гончих из своего последнего похода в Тунис. Такие же собаки из Испании или непосредственно из Африки могли быть и у Гастона де Фуа, обратившего внимание на их специальное назначение для охоты за оленем.

Описывая первую королевскую расу французских гончих, называемых "chiens blancs diets Baux et surnommez Greffiers", дю Фулью говорит: первою собакой этой породы был Souillard, подаренный одним бедным дворянином (вероятно, секретарем - greffier - короля) королю Людовику (XI), который не обратил на Сульяра внимания, так как охотился только с серо-пегими (грифонами). Сенешаль Гастон выпросил Сульяра и повязал его с выжловкой дочери короля Анны Бурбонской кличкою Baude (тоже, вероятно, породы Baux - белых), которая дала 6 щенков. От потомства Baude и Souillard и произошла эта порода, которая впоследствии, при короле Франциске I, была улучшена (сделалась сильнее и энергичнее) вязкою с рыжим Miraud, grand chien fauve de Bretagne (бретонским грифоном), принадлежавшим адмиралу d'Annebaud, который подвел его королю Франциску I^*. Затем шотландская королева (из французского королевского дома) прислала белого выжлеца (?) Barraud. Белые гончие гоняли исключительно по оленю, были крайне выносливы к жаре, очень вязки и верны в гоньбе, но несколько боялись воды, особенно зимою. Наилучшими считались белые или красно-пегие, прочие были хуже. Гончие эти достигали совершенства только на 3-м году; часто бывали скотинниками...

^* (Jullien. La chasse, son histoire, 650.)

Позднейшие авторы о происхождении белых королевских гончих передают несколько иначе. Барон Лекутё говорит, что до Людовика XI белые гончие (Bauds) были мало известны, пока сенешаль Гастон не подарил королю известного Сульяра. От этого выжлеца и выжловки Baude (принадлежавшей greffier?), пошла порода "grands chiens blancs de roi". Они были совсем белые, пока Франциск I не впустил крови рыжего (бретонского грифона) Miraud. Позднее, при Генрихе II, этих гончих опять скрещивали с белым выжлецом Barraud.

Наконец, у Megnin (кажется, со слов Salnove) передается такой вариант. Souillard, белый выжлец породы св. Губерта, был повязан с рыже-пегой итальянской выжловкой (braque), принадлежавшей greffier (секретарю) короля. От них произошел совсем белый выжлец, кроме рыжего пятна на плече; от этого выжлеца и белой суки и пошла порода, названная greffiers.

Надо полагать, что рассказ дю Фулью, как старейший, ближе к истине, и нельзя не подивиться легкомыслию новейших французских авторов, смешивавших chiens Baux или Bauds с белыми выродками сан-губеров, которые (выродки) вряд ли принимали какое-либо участие в образовании породы белых королевских, так что можно смело вслед за дю Фулью признать белых гончих Baux и St. Hubert за две различные коренные расы. Эти две расы дали начало всем многочисленным западноевропейским породам и разновидностям гончих, причем для Франции большее значение имели более легкие по сложению белые chiens Baux, чем черные сан-губеры.

Эти белые гончие старинной расы Baux, называвшиеся сначала greffiers, получили впоследствии (при Франциске I) имя белых королевских и пользовались большою славой в XVI и большей половине XVII века; из них по преимуществу состояли королевские стаи того времени. Действительно, по своему послушанию, верности в гоньбе и паратости гончие эти не имели тогда соперников. Стая в 30 собак, по Salnove (1655), управлялась одним пикером (выжлятником); по другим сведениям (?) эти гончие сганивали трех, даже четырех оленей в день, а волка (не матерого) в 10 часов; при этом они гнали по одному оленю, не обменивая его след на другой, свежий, хотя бы этих свежих следов были сотни. Понятно, какое огромное значение имела такая верность в гоньбе при большом количестве оленей в королевских парках.

Хотя кровь королевских гончих неоднократно освежалась примесью других гончих, например рыжих бретонских и черных сан-губеров, но к началу XVIII столетия раса окончательно выродилась и утратила почти все свои качества. Вероятно, это произошло от кровосмешения, вызванного желанием во что бы то ни стало удержать белую масть, а также не менее нелепою погоней за длиною и красотою куафюры, т. е. ушей. Французские охотники всегда до последнего времени обращали слишком много внимания на масть и уши, отдавая им преимущество перед ладами вообще, рабочими в особенности. Все усилия французских венёров, были по-видимому, направлены к тому, чтобы придать головам своих гончих более изящества, именно уничтожить лопоухость, сделать ухо более длинным, тонким, низким и свернутым трубкою - одним словом, придать ему форму локона. Следствием этого странного увлечения были болезни ушей, глухота, тупоумие и, наконец, вырождение.

Наибольшего блеска и великолепия французская охота с гончими достигла в царствование Людовика XIV. При нем стали охотиться на оленей ночью с факелами; только охотничья музыка получила полное свое развитие при Людовике XV (маркиз Дампьер). В старости Людовик XIV предпочитал охотиться с пешими нормандскими гончими, а потому неудивительно, что знаменитая раса королевских гончих быстро утратила свои охотничьи качества и уже не удовлетворяла его молодого преемника.

Упадок французской охоты с гончими начинается с 1722 года, когда Людовик XV стал охотиться с знаменитой стаей английских вымесков графа Тулузского, не знавшей упалого (meute sans quartier). В 1730-м были выписаны для королевской охоты гончие из Англии. Эти безголосые и паратые собаки (по Туссенелю) сганивали оленя в час. Ищейки (limiers) были уничтожены, загнанному оленю уже не резали поджилок, а пристреливали из карабина, вообще все традиции старинной охоты были нарушены. С этого времени французские породы или теряют чистокровность, или вырождаются в слабосильных и безладных собак, лишенных жадности к зверю и паратости.

Почти одновременно с выделением породы белых королевских шло обособление других старинных разновидностей французских гончих. Уже со времен Генриха II гончих стали отличать не по мастям, а по местностям, что все-таки имело более смысла. Таким образом, кроме четырех основных пород (белых королевских, черных св. Губерта, серых Св. Людовика и рыжих бретонских) в XVII столетии, даже ранее, были известны: голубые гасконские, черно-пегие сентонжские, желто-пегие вандейские, трехцветные пуатевены, нормандские и артуа. Все эти породы произошли от взаимоскрещивания 4 основных рас и, смешиваясь, в свою очередь образовали многие разновидности. Из них гасконские считались прямыми (?) потомками сан-губеров, вандейские - белых королевских, нормандские - сан-губеров с примесью рыжих (бретонских) и серых грифонов; сентонжские и пуатевены, вероятно, произошли от белых королевских с небольшою подмесью борзых; артуа считались местною разновидностью нормандских.

Все эти породы французских гладкошерстных гончих сохранялись в чистоте до середины, даже конца XVIII столетия, образовав многочисленные разновидности, не имевшие, впрочем, существенных отличий. Революция14 сразу и на долгое время прекратила существование больших охот французских принцев и знатных дворян. Гончие подверглись беспощадному и поголовному истреблению, уцелели лишь те, которым обрезывали уши, выдававшие их благородное происхождение, и те, которые находили убежище в монастырях и других укромных уголках провинциальной глуши.

Наполеон I снова завел охоту и поощрял французское собаководство, запретив выписывать (для императорской охоты) английских собак; он охотился с нормандскими гончими, хотя и был недоволен их пешестью. Но французских гончих оставалось очень мало, и они оказывались при изменившихся условиях местности очень мало пригодными для охоты. После реставрации^* французские дворяне по необходимости должны были ездить с кровными фоксхоундами или же смешивать их с уцелевшими представителями туземных рас. Только во второй половине текущего столетия, можно даже сказать - в 70-х годах, французы, почти утратив последние остатки своих некогда знаменитых собак, хватились за ум и начали заботиться об их реставрации. Надо отдать справедливость французским охотникам, что за последние 20-25 лет сделано ими очень много, и если ими не восстановлены прежние породы, то выведены новые разновидности, очень к ним близкие, отличающиеся большею паратостью, крепостью здоровья и сложения. Нельзя не заметить, однако, что они повторяют прежнюю ошибку: слишком много пород и слишком длинны уши!

^* (...После Реставрации... - После Великой французской революции, когда в 1793 г. был низложен и казнен Людовик XVI, и правления Наполеона династия Бурбонов в лице Людовика XVIII была восстановлена в 1814 г.)

Все породы французских гладкошерстных гончих с их многочисленными вариететами, по моему мнению, можно ради удобства разделить на две главные группы: тяжелых и легких. К первой относятся те расы, которые ведут начало от гончих св. Губерта и отличаются тяжелым складом, пешестью, сильным развитием морщин и брылей, лопоухостью, вообще резкими признаками крови мордашей; сюда принадлежат сан-губеры, нормандские гончие, артуа; гасконские составляют уже, так сказать, промежуточную породу, но более близкую по сложению к тяжелому типу. Ко второму, легкому типу относятся породы, содержащие много крови расы Baux, или белых королевских, и имеющие более стройное, даже несколько борзоватое сложение, тонкие сухие уши, свернутые в виде длинной трубки (локоном), менее толстую морду и очень пеструю масть с преобладанием белого цвета. Гончие второго типа, как более совершенные по внешним, внутренним и охотничьим качествам, имеют большее право на существование и блестящую будущность. Это вандейские, сентонжские и пуатевенские гончие, а также некоторые новые их видоизменения и помеси. В 3-ю группу можно включить всех измельчавших и перемешавшихся между собою гончих, известных под названием брикетов (briquets) и употребляемых мелкими охотниками, главным образом при ружейной охоте на зайцев. Здесь же следовало бы рассмотреть и 4-е подразделение французских гладкошерстных, т. н. бассетов, т. е. французских гончих с укороченными ногами, аналогичных с немецкими таксами, но опять-таки ради удобства эти бассеты будут рассмотрены отдельно, вместе с последними и английскими биглями.