Пуатевенская гончая

Пуатевенские гончие происходят, несомненно, от одного общего корня с сентонжскими и вандейскими, т. е. от белых королевских, тем более что все эти местности смежны; всего более подходят они к сентонжам, с которыми многими смешиваются. У старинных авторов о пуатевенах не упоминается (?), и из немногих косвенных указаний можно заключить, что прежде они мало отличались от сентонжей. Современные пуатевены, говорит барон Лекутё, оставшиеся в незначительном количестве, имеют позднейшее происхождение и ведут родословную от собак de Larye, лимузенского дворянина, родом шотландца. Как он вывел своих гончих - улучшением ли местных или скрещиванием с шотландскими (дирхоундами?) - неизвестно, продолжает барон. Граф Лекутё полагает, что порода de Larye выведена из помеси сентонжей с нормандцами: от первых она получила стройное и легкое сложение и верхнее чутье, а от нормандцев выпуклый(?) череп, сильно выдающийся гребень и постанов (низкий) хвоста, очень длинного, также ширину и силу членов; последняя же порода дала, наконец, и рыжие отметины, так как сентонжи вовсе их не имели, а пуатевены всегда трехцветные.

Трудно согласиться с мнениями обоих Лекутё, особливо относительно участия каких-то шотландских собак, под которыми, конечно, подразумеваются дирхоунды, хотя пуатевены, как и все гончие типа белых королевских, имели очевидную подмесь борзой крови. Ничего общего с тяжелыми массивными и сырыми нормандцами стройные и борзоватые пуатевены также не имеют. Между тем не подлежит никакому сомнению, что в новейших пуатевенах течет кровь брудастых: ни одна порода французских гладкошерстных, даже нормандская, которая содержит несомненную примесь грифонов (рыжих бретонских и серых Св. Людовика), не имеет такой сравнительно длинной и грубой псовины на теле, тем более на гачах и гоне. Самый характер пуатевенов - беспокойный и нетерпеливый - обличает в них потомка грифона, а не сентонжа и нормандца. Голосами также они приближаются к грифонам. Всего проще и естественнее, конечно, будет предположение, что одним из родичей собак de Larye были красно-пегие грифоны соседней Вандеи или же багряные бретонские, и даже странно, как это не пришло в голову барону Лекутё, увлекшемуся шотландским происхождением самого de Larye.

Тем не менее современные пуатевены не могут быть названы чистокровными потомками гончих de Larye, в свою очередь значительно уклонившихся от первоначального типа. По преданию, или, вернее, рассказам стариков охотников, собаки de Larye, погибшего на эшафоте, были или перебиты, или рассеялись; уцелели две или три; из них остался в живых только один выжлец, который, будучи повязан с сентонжскими и нечистокровными выжловками с примесью пуатевенов de Larye, и был родоначальником новейшей расы пуатевенов XIX столетия. По другой версии, последние произошли от одной пары гончих породы de Larye, уцелевших у одного пуатевенского дворянина, который, чтобы сохранить их, обрезал им хвосты и уши.

По описанию барона Лекутё, пуатевенские гончие имели (в 50-х годах) следующие признаки: рост около 23 д. (62 с), т. е. средний; красивую, сухую, продолговатую голову, несколько заостренную и горбоносую; живые и умные глаза; довольно (?) короткие, но чрезвычайно тонкие и шелковистые уши, свернутые трубкой; длинную шею; глубокую грудь; выгнутую спину; сдавленные бока (лещеватость); несколько длинную и грубую псовину, более густую на гачах и гоне, что свидетельствовало о выносливости; масть трехцветную.

Ла Бланшер говорит, что пуатевены имели слишком длинную и остроносую морду, что уши были поставлены низко, что псовина их несколько жестка для гладкошерстной легавой, окрас черно-пегий в подпалинах и с черными и красными (рыжими) отметинами; сложены крепче сентонжей.

Граф Лекутё повторяет описание барона Лекутё, но прибавляет им росту (от 63 до 70 см.) и замечает, что пуатевены (de Larye) отличались особенно плоскими и широкими мускулами, как у нормандцев, и что это было очень важным признаком породы.

Гончие de Larye, как достоверно известно, имели превосходные рабочие качества и протяжные, очень звонкие голоса. Тонкость их чутья была необычайная: они чуяли волчьи следы за 500 и более метров и скакали галопом по старому следу; сильное чутье, по мнению графа Лекутё, обусловливалось именно их горбоносостью (!). Выносливости они были замечательной. В доказательство последней приводится (бароном Лекутё) случай, что гончие de Larye, гнавшие по волку в продолжение дня, преследовали зверя и на другое утро. По русской мерке, это не доказывает большой паратости; на самом деле гончие de Larye были tres collees a la voix, что, вероятно, находилось в связи с манерой их держать понуро шею; вообще в чаще и тростниках они гоняли лучше, чем в чистолесье. Пуатевены считаются лучшими волкогонами, и хотя не отличались паратостью, но все-таки легко сганивали прибылого декабрьского волка.

Недостатки гончих de Larye, вернее, их потомков заключались в нетерпеливом и беспокойном их характере как в лесу, так и дома, на псарне, в чрезвычайной трудности выкормки и воспитания; граф Лекутё говорит, что они в течение более 20 лет были подвержены кровотечениям из носу - болезни, которая грозит расе полным исчезновением.

Вместо того чтобы разыскать неродственных гончих той же породы, довольно распространенной в Верхнем Пуату, французские охотники стали прибегать ко всеобщей панацее - подмеси крови фоксхоундов. Скрещивания эти начались еще лет 40 назад la Debutrie и графом de la Besge, которые вязали английских выжлецов с пуатевенскими выжловками, причем помеси вышли очень удачными. В настоящее время англо-пуатевены принадлежат к числу очень распространенных вымесков, хотя теперь уже начинают поглощаться англо-сентонжами, с которыми скрещивались ради их замечательной крепости и железного здоровья, так как кровотечение из носу унаследовали и англо-пуатевены. Последние, однако, шире и сложены сильнее, чем англо-сентонжи; голова у них длиннее, уже и суше (костистее), уши более плоски и менее свернуты, ноги толще; масть трехцветная, часто чепрачная (manteau noir, borde de rouge); желтых бровей не бывает. Они очень вязки, имеют хорошие, мелодичные (flutee) и протяжные голоса. Всего охотнее также гоняют по волкам.

В конце 80-х и начале 90-х годов лучшею стаей пуатевенов считалась стая известного парфорсного охотника Servant (недавно прекратившего охоту), который вывел своих собак от почти чистокровных собак с небольшою примесью английской крови, купленных у Поля Кальяра в 1877 году. П. Жерюзе совершенно основательно полагает, что при однократном скрещивании двух рас (в дальнейшем ведении полукровных собак) неизбежен возврат к более старому и устойчивому типу. Так как, по его мнению, английские собаки представляют из себя смесь различных французских (как будто все современные французские гончие не такая же смесь; дело в позднейшей примеси борзой к фоксхоунду и образцовом подборе) с подбором наиболее паратых производителей, то французская кровь очень скоро осиливает и английского почти ничего (?) не остается. С 1877 года к гончим Сервана не прибавлялось ни одной капли английской крови, а потому их можно считать пуатевенами и сказать, что это чистокровные собаки, улучшенные подбором (?).

Конечно, 20 лет для собачьей породы означает не менее десяти поколений, и в этом периоде времени можно, пожалуй, вывести новую породу, но нельзя не заметить, что современные пуатевены имеют очень сложное происхождение: корень - белые королевские, затем сентонжи с какой-то примесью образуют старинных пуатевенов (прошлого столетия); de Larye смешивает их с грифонами, охотники времен Реставрации^* опять с сентонжами, наконец, наши современники прибавляют английскую кровь. Во всяком случае, английские фоксхоунды чистокровнее этих пуатевенов и большинства других французских пород, т. к. уже около столетия ведутся многими английскими охотниками в совершенной чистоте. Из этого, однако, нисколько не следует, чтобы фоксхоундов можно было считать настоящими гончими, а не полуборзыми-полугончими, какими они и есть на деле.

^* (...После Реставрации... - После Великой французской революции, когда в 1793 г. был низложен и казнен Людовик XVI, и правления Наполеона династия Бурбонов в лице Людовика XVIII была восстановлена в 1814 г.)