Трактат о кошке

Часть первая — историческая, или рассказ о том, почему на душе кошки скребут

Каждому ясно, что на душе скребут не те кошки, в которых альпинисты карабкаются в гору, и не те, которыми достают из колодца потонувшее ведро. На душе скребут обыкновенные домашние зверьки. Да что там душа — кошки столь вездесущи, что добрались и до облаков, куда душа, как известно, попадает лишь изредка. Во время грозы, например, кошки так тесно связаны с облаками, что надо обязательно выкинуть черного кота из дому, а то он притянет к себе молнию. А уж если черный котище дорогу перебежит, может стрястись такое, что страшно и подумать. Ни в коем случае нельзя возить кошку на лошади, потому что лошадь вскоре околеет. Ужасен и ее чих — он вызывает зубную боль в присутствующих (правда, от зубной боли можно избавиться, если вовремя вежливо сказать кошке «здравствуй»). Однако кошачий чих способен и на благие дела: если его услышит невеста в день свадьбы, ей обеспечена безоблачная семейная жизнь.

Feilis catus

Повсюду были свои поверья. Стоит, например, перевезти кота из страны в страну, как его свойства изменятся. Если в России встреча с черной кошкой предвещала недоброе, то в Англии, наоборот, это сулило удачу. Там черных кошек даже остерегались выпускать во двор — вдруг украдут этакое счастье. Способностью осчастливливать были наделены и скромные кошачьи хвосты. Хвост хвосту — рознь. Например, хвост черного кота вылечивает ячмень на глазу — стоит приложить его к веку. А для лечения бородавок он непригоден — тут нужен хвост трехцветной кошки. Впрочем, есть и другие мнения. Например, Гекльберри Финн (в просторечии Гек Финн), сын пьяницы из захолустного американского Санкт-Петербурга, был уверен, что победу над бородавками можно одержать только с помощью дохлой кошки и особого ритуала. Как? «А вот так. Возьми кошку и ступай с ней на кладбище незадолго до полуночи — к свежей могиле, где похоронен какой-нибудь плохой человек, и вот в полночь явится черт, а может, два или три, но ты их не увидишь, только услышишь ихний разговор. И когда они потащат покойника, ты брось им вслед кошку и скажи: «Черт за мертвецом, кот за чертом, бородавки за котом, — тут и дело с концом, все трое долой от меня!» От этого всякая бородавка сойдет».

В прошлом об этих и других чудодейственных качествах кошек рассуждали всерьез. Мяукающие создания участвовали в магических обрядах, их мясом привораживали любовь и прогоняли чахотку. Но результаты, пользуясь научной терминологией, были недостаточно воспроизводимы или, говоря проще, плачевны. Недаром в наше просвещенное время ячмень лечат желтой ртутной мазью, ихтиолкой и компрессами, а в загсах что-то не видно простуженных котов.

За океаном некоторые энергичные американцы даже объединились в клуб борьбы с предрассудками. Организационное собрание состоялось 13 числа в комнате номер 13 на 13-м этаже. Заседание шло под звон разбиваемых зеркал, докладчики во время своей речи рассыпали соль, а хозяйка помещения была окружена 13 черными кошками.

Как это ни странно, Европа с кошкой познакомилась недавно. Древние римляне будто и понятия о ней не имели. В Америку же она попала с испанскими каравеллами. (Еще одна примета: кошка на корабле, значит, и бури не страшны.)

Родоначальники нынешнего 500-миллионного поголовья домашних мурлык (дикие кошки и сейчас отнюдь не экзотика) жили в Северной Африке. Полагают, что отсюда они и начали завоевание наших домов. Правда, в Армении при раскопках жилищ VI—VII веков до нашей эры были найдены останки кошек. Еще неожиданней другая находка — коренной зуб домашней кошки, пролежавший в земле больше восьми тысяч лет неподалеку от Иерихона. Кошачьи кости такого же возраста, найденные в Греции, еще сильнее смутили археологов. Неужели и здесь кошка была одомашнена?

Так или иначе, но пока все же считают, будто в древности домашняя кошка была привилегией Египта. Она там жила припеваючи. Египтяне обращались с ней как с божеством. Они верили, будто душа домохозяйки после смерти прячется в теле кошки. Как же иначе — кошка животное чистоплотное, любящее порядок: она не терпит, чтобы мыши бегали по столам и стульям. Египтяне уступали дорогу пушистым созданиям, при пожаре выносили сначала кошек, а потом скарб. Даже за случайное лишение жизни этого четвероногого полагалась смертная казнь. И естественная смерть кошек была великим горем. Все семейство погружалось в траур, люди в знак величайшей печали подстригали себе брови. Кошку мумифицировали и с почетом хоронили на особом кладбище.

Преклонение перед кошками приводило древних египтян даже к военным поражениям. «Персидский царь Камбиз пошел войной на фараона Пса-маннита. Войска встретились в 525 г. до Р. X... Египтяне бились геройски. Персам оставалось только прибегнуть к хитрости. Передние ряды персидского войска добыли себе кошек и выставили их, каждый солдат перед своей грудью, в виде щита. Из боязни как бы случайно не убить кошки, египтяне не решались более посылать свои меткие стрелы в ряды персов; сражение кончилось полнейшим поражением египтян» (Ф. Мартин. «Три царства природы»).

Римляне и греки, «внедрившие» кошку в Европу, наверное, подшучивали над египтянами, но и сами относились к кошкам неплохо.

В средние века инквизиция объявила кошек орудием дьявола. Их сжигали, топили. Во Фландрии, например, сотни лет действовал закон «о кошачьей среде»: раз в год, в эту злосчастную среду, городских кошек ловили и сбрасывали с башни. Не средневековье ли оставило нам в наследство страх перед светящимися в темноте кошачьими глазами? (Кстати, почему инквизиция выбрала своим гербовым цветом зеленый?) Средневековье наделило кошек сверхъестественной силой и заставило их «скрести у нас на душе».

Ну а откуда взялось само слово кошка? Здесь нужно обратиться к рассуждениям филолога А. Долгопольского. Он пишет, будто египетское кошачье имя переводится на русский весьма недвусмысленно — «мяу». Так что египтяне к европейскому наименованию домашнего зверька отношения вроде бы не имеют. А вот древние берберы, проживавшие на севере Африки, словом «кат» называли дикого кота. Оно закрепилось за домашней кошкой и вошло в лексикон римлян. Римляне и греки передали название и самих котов другим народам Европы.

Но вот какая закавыка: «кот» и «кошка» — слова, мало похожие. Почему именно «кошка», а не «котиха» или как-нибудь еще? Думают, будто уменьшительно-ласкательное слово «кошка» (древние славяне говорили «котька») родилось в разговорах детей. И еще одна подробность: происхождение слова «котенок» не очень-то крепкими нитями связано со словом «окотиться». Ибо окотиться может и львица, и коза, и крольчиха.

Более ста лет назад Дарвин не без удивления заметил: «Мозг у всех одомашненных кроликов, в сравнении с мозгом дикого кролика, уменьшен в размерах...» Но при чем тут кошки? А вот при чем: вывод Дарвина оказался универсальным, он применим ко всякому домашнему зверью, будь то кролики, ослы или верблюды.

Впрочем, о том, что мозг домашней кошки «похудел», говорить остерегались — она легко дичает и на воле смешивается со своей нецивилизованной братией. В 1972 году профессор В. Гептнер и Е. Матюшкин обмерили головы ленинградских, диких лесных и степных кошек, а также домашних кошек, останки которых найдены при раскопках Древнего Новгорода. Выяснилось, что в XIII—XIV веках на новгородских крышах завывали хилые созданья. К XIX и тем более к XX веку эти четвероногие разъелись, покрупнели. Но серого вещества у них не прибавилось: абсолютные и относительные размеры мозговой капсулы более чем за половину тысячелетия нисколько не увеличились. Даже самая тощая драная лесная кошка по объему мозга даст фору лоснящемуся квартирному коту. Даже у дикой степной кошки «мозгов» больше, чем у домашних мурлык, хотя образ жизни у них не очень-то различен (между объемом мозга и сложностью двигательных функций есть прямая связь).

И не примечательно ли, что эта «интеллектуальная» разница не зависит от жизненного опыта: разница в объеме мозга проявляется, едва у котят начинают меняться молочные зубы.

И другой, как говорят в науке, доместикационный признак. Речь идет о впадинке Суоньги — ямке, где кошачий нос соприкасается со лбом. Такая впадинка красуется на мордочках почти всех домашних и у половины диких степных кошек, а у лесных она встречается редко, да и впадинка у них неглубокая, еле заметная. Высказано мнение, будто эта ямка тоже свидетельствует о деградации домашних кошек как хищников.

Часть вторая — экологическая, или рассказ о том, почему у кошки ноги потеют

Кошка поймала мышь и съела ее... Но мясо мясу—рознь. В теле кошки углерода 20,6%, а у мыши его только 10,8%. Кошки — хищники, они жаждут крови. И не потому ли, что у самих ее маловато? По отношению к весу тела крови у них почти в два раза меньше, чем у лошадей, голубей и собак. И не странно ли, что по процентному ее содержанию в организме кошки весьма близки к свиньям, не в пример которым беспрестанно вылизывают себя.

Недавно появилась версия, будто кошки, облизываясь, получают двойную пользу — содержат тело в чистоте и слизывают с шерсти и отправляют в рот витамин В, который выделяет кожа. Неужели природа для снабжения организма витаминами не могла найти способа попроще?

И все-таки, сколько бы кошка не витаминилась, ей надо быть чистоплотной. Содержать тело в порядке кошек научила жизнь, эволюция. Она же устроила так, чтобы это не было чересчур обременительно.

Всем известно, что собака пахнет псиной. Собаке, конечно, на это наплевать. А вот кошке ни в коем случае нельзя было приобретать персональный аромат. Ведь ока подкрадывается к добыче, а не изматывает ее долгой беготней, как собака. Для этого мало мягкой кошачьей походки — уж коли подкрадываешься, тебя могут обнаружить и по запаху. Вот природа и устроила так, что на ее теле нет жировых и потовых желез. Поэтому она ничем и не пахнет.

Впрочем, как и другим млекопитающим, кошке все же приходится попотеть. В жару собаки свешивают язык почти до земли. И мотается он, как тряпка. Кошка такой способ терморегулирования сочла неприличным. Потеет она элегантно. У нее влажными становятся ноги, вернее, кожистые концы лапок. У подкрадывающегося зверька лапки прижимаются к земле, и, следовательно, добыча загодя не учует запах хищника. Если же испугать ничего не подозревающую домашнюю кошку, ее следы на линолеуме или паркете станут влажными...

В МГУ под руководством члена-корреспоидента АН СССР Л. В. Крушинского начали изучать способность животных к прогнозам. Вот простой опыт: лакомый кусочек сначала двигали на виду у животного, а потом перемещающуюся в том же направлении приманку закрывали ширмой. Лисицы и собаки мигом догадывались, куда надо идти. А вот кошки часто ошибались: в этих опытах их перещеголяли даже вороны.

Нельзя ли результаты экспериментов трактовать по-другому? Может, кошка не такая уж бестолочь? Не мешает ли ей традиция: в природе она не бегает за добычей, а подкарауливает ее, еда как бы сама идет в когти.

Чтобы запах не спугнул добычу, и в квартире, и на улице кошка по мере сил старается блюсти чистоту. Вот один из бесчисленных фактов, примечательный лишь тем, что его подметил дед великого Чарлза Дарвина. Котенок пытался засыпать пеплом холодную воду, которую нечаянно выплеснули из ложки возле потухшего камина. Это была просто вода, дурно она не пахла, но гигиенические заветы предков диктовали котенку, что лужицу надо ликвидировать. Вероятно, чистюля-несмышленыш принял ложку воды за свой детский грех.

Стоит взрослому, могучему псу, даже самых благородных кровей, на мгновение увидеть лакомую косточку, как у него капают слюнки. Котята же и кошки слюну не распускают. Этому их тоже научила жизнь: незачем понапрасну исходить слюной, сидя в засаде. А вот когда добыча в когтях и продегустирована, тогда слюна тут как тут. Интересно, что у квартирных котов, которые ни разу в жизни не охотились, которым неведома прелесть «живой мыши», слюна выделяется прямо-таки по-собачьи.

Когда человек не видит того, что он приобретает, весьма мотивированной формой отказа обычно служит такой довод: «Не покупаю кота в мешке». Действительно, что мы знаем про кота в мешке? Если в мешке на самом деле кот, 25 шансов из ста за то, что он амбидекстр: это взято не с потолка, а со страниц «Журнала высшей нервной деятельности».

Быть амбидекстром отнюдь не зазорно: за этим мудреным словом скрыты те коты и кошки, чьи передние лапы работают одинаково. Вернее, лохматые владельцы лап не отдают предпочтение какой-либо конечности. Если же в мешке не амбидекстр, то с равными шансами он может оказаться левшой или правшой, ибо среди мяукающего племени левшей куда больше, чем среди людей.

Сколько написано про то, что наша левая рука музыкальнее правой, что даже глаза одного человека видят мир несколько по-иному, что ребенка-левшу следует осторожно переучивать с тем, чтобы он стал правшой... Подобных тонкостей о четвероногих наука пока не знает. Зато известно, что любой «обитатель мешка» после специального обучения вольется в когорту либо левшей, либо правшей. Когда на левое полушарие кота-амбидекстра направили электрические разряды, он сразу стал левшой — начало доминировать непострадавшее полушарие мозга. Значит, и у котов так же, как и у нас, верховодит одно из полушарий.

Столь примечательный вывод сделан при наблюдениях лишь за передними лапами — задние почему-то не привлекли внимания исследователей. И уж совсем непонятно: как обстоит дело с хвостом? Одинаково ли он работает у котов-левшей, правшей и амбидекстров? Ведь гибкого позвоночника, сильных задних лап — кажется, всего, что нужно для превосходного завершающего прыжка, для того чтобы добыча не ушла меж когтей, — еще мало. Необходим руль — пушистый и вместе с тем достаточно жесткий. Это хвост. Когда на острове Мен кошек изуродовали — вывели бесхвостую породу, у животных в качестве компенсации сильно увеличились задние ноги.

Кроме когтей и мышц, в охотничьем арсенале кошки есть и другое оружие: великолепный слух и превосходное ночное зрение.

Полагают, что небольшая складка на краю кошачьего уха, образующая продолговатую выемку, не что иное, как резонатор. Вообще же чуткое кошачье ухо слышит звуки частотой до 60 000 герц. Очевидцы утверждают, что во время Второй мировой войны видавшие виды кошки заблаговременно, еще до объявления воздушной тревоги, прятались в бомбоубежище. Не улавливали ли они шум авиационных моторов до того, как самолеты обнаруживала противовоздушная оборона?

И кажется уж совсем невероятным сообщение, будто кошки могут слушать не только ушами, но и глазами. Будто в их зрачках найдены такие нервные клетки, какие у других животных работают в органах слуха.

Кошачьи нервы хранят немало тайн. Так, электропотенциалы, вызванные в мозгу кошки тиканьем часов, усиливались на свету и слабели в темноте. В свою очередь, на электрическую активность зрительного участка коры ее мозга влияла не только сила света, попадающего в глаз, но и раздражение кожи.

Ночью кошачьи зрачки необычайно широко раскрыты; днем же — узенькая щель. Расширение и сужение зрачков зависит от силы света: в темноте громадный зрачок пропускает больше лучей. В кошачьих глазах есть и миниатюрное зеркало — тапетум, слой серебристых кристалликов, как бы увеличивающих силу приходящего света. Правда, светящиеся глаза — не исключительная кошачья привилегия. Собаки, лошади, кролики, овцы и многие рыбы тоже обладают глазами-фарами. Конечно, внутри кошки или лошади электрической батареи нет. Просто их глаза отражают свет так, что часть лучей возвращается по тому же пути, по которому они в них попали. И зеленоватый кошачий глаз может быть заметен на расстоянии 80 метров. Окружающие предметы пушистое создание различает при освещенности в шесть раз меньшей, чем требуется нам. Охотиться кошке помогают и шкура, и усы. Стоит подрезать усы, как ее осязательная чувствительность падает, и в совсем темной комнате она беспомощно тычется из стороны в сторону. (Между прочим, и у человека ткани, окружающие рот, например губы, обладают повышенной осязательной чувствительностью). Редкостное чувство осязания скрыто и в кошачьей коже. А шкурка при поглаживании испускает крохотные электрические искорки. Не потому ли так приятно гладить кошку? Кошачьи шкурки вроде бы тонизируют. Об этом великолепно написал Стефан Цвейг в «Легенде о сестрах-близнецах».

Увы, нет в мире совершенства: нюх у кошки неважный, вроде нашего. Да ей острое чутье и не очень-то нужно: она не преследует жертву, а, как уже говорилось, подкарауливает. Принюхиваясь, кошка немного шевелит усами. Если она уловит запах своей товарки, усы приподнимутся и из приоткрытого рта покажется язык. Уж не дразнится ли ехидное существо?

Бегают кошки плохо, хотя за несколько минут могут сделать столько движений, сколько нам и за час не удастся. И все же выносливость у них никудышняя. Лауреат Нобелевской премии, этолог (специалист по поведению животных) Конрад Лоренц сумел жившим у него котам привить такую любовь к себе, что те добровольно (!) сопровождали его в прогулках по окрестному лесу. Однако ходить с ним в поле коты отказывались — видно, боялись в чистом поле, где на дерево не влезешь, встретиться с собакой. Совместные походы показали следующее: «Первое время я удивлялся, как быстро утомляется и начинает отставать такое крепкое, здоровое и сильное животное. Кому из моих читателей приходилось видеть, чтобы кошка тяжело дышала или высовывала язык, точно собака? Зрелище поистине редчайшее! Но взрослая, вполне здоровая и полная сил кошка уже через полчаса совершенно выматывается, даже если человек, за которым она следует, идет неторопливо».

Вообще-то кошкам днем положено отдыхать, а не шляться по лесу. Ибо кошка — животное по преимуществу ночное.

И еще об одном свойстве, не раз выручавшем мурлыку из беды: она всегда падает на лапы. Кошка каким-то чудом познала закон сохранения момента количества движения. Если мастера фигурного катания останавливают вращение, резко раскинув руки, то она для этого широко раскидывает лапы. В общем, кошка существо загадочное. Этакий маленький сфинкс. Даже в позе зверька, отдыхающего дома, есть тайна. Вы, конечно, видели, как кошка свертывается в клубочек, чтобы сохранить тепло. В хорошо натопленной избе ее тело принимает форму дуги в 270 градусов. Чем теплее в комнате, тем больше она распрямляется. И вот что странно — при нещадной жаре кошка снова немного свертывается. Р. Бертон в книге «Чувства животных» сетует по этому поводу: «До сих пор никто не сумел объяснить, почему это происходит». И в самом деле — почему? Кошка-то лежит в доме, а не на солнцепеке.

Может, лохматые коты, часами нежась на солнышке или на батареях центрального отопления, вспоминают свою древнюю родину—раскаленные пески Африки? Вряд ли — француз М. Жуве с помощью хитроумных опытов выяснил, что во сне кошки видят только то, что было с ними наяву. Во сне они либо заняты гигиеническими процедурами (лижут лапу), либо охотятся. Так что грез у домашнего сфинкса нет.

Часть третья — экологическая, или рассказ о том, почему собаки не понимают кошек, а кошки на улице не узнают хозяев

Среди многочисленных трудов Дарвина есть прелюбопытная книга: «О выражении ощущений у человека и животных». О чем только в ней не написано — и про то, почему от стыда краснеют люди, а птицы от страха бледнеют, и про то, как удивляются обезьяны, злятся собаки и радуются кошки.

Дарвин, вероятно, был первым исследователем, который с этологических позиций хотел выяснить первопричину натянутых отношений между нашими лохматыми соседями: собаками и кошками. Для этого он тщательно изучал священный язык животных — язык поз и движений.

Возьмем хотя бы хвост — немаловажный инструмент в беседе животных. Увы, нашим четвероногим соседям достигнуть взаимопонимания с помощью хвоста трудновато. Кто не видел, что, испугавшись, собака поджимает хвост. (Порой и про трусливого человека говорят, будто он живет, «поджав хвост».) В гневе собака держит хвост морковкой. Если хвост ходит ходуном, значит, ока безмерно рада. С кошачьим хвостом дела обстоят наоборот: «хвост трубой» говорит о благодушии, а виляет он, когда его владелица разгневана. И до тех пор, пока беседы хвостами между собаками и кошками будут вестись без переводчиков, информация не перестанет искажаться, и трений не избежать.

И все же иные собаки и кошки хорошо понимают друг друга — иначе они не состояли бы в дружбе. И совсем не зря в золотом фонде мировой литературы увековечен рассудительный Кот, понимающий, что к чему. Кот из сказки Л. Кэрролла «Приключения Алисы в стране Чудес». Сказочный Кот мимоходом высказался о мурлыканье, физиологическая основа которого не объяснена ни в выдуманном, пи в реальном мире.

— Возьмем нормальную собаку, не бешеную. Согласна?

— Конечно, — сказала Алиса.

— Итак, — продолжал Кот, — собака рычит, когда сердится, и виляет хвостом, когда радуется. Она, как мы условились, нормальная. А я? Я ворчу, когда мне приятно, и виляю хвостом, когда злюсь. Вывод: я ненормальный.

— Разве вы ворчите? По-моему, это называется мурлыкать, — сказала Алиса.

— Пусть называется как угодно, — сказал Кот».

Право, не знаю, как бешеные, а нормальные собаки, даже те, которые и ростом не вышли, любят гонять кошек. Но стоит кошке по-настоящему разъяриться (такое чаще бывает, если ей некуда удрать), как собачий пыл испаряется на глазах. Выдержать ужасную схватку с кошкой может только героический пес: большинство собак отступают, стараясь сохранить достоинство.

Из всех домашних животных кошка пользуется наибольшей самостоятельностью — «гуляет сама по себе». Казалось бы, она должна быть признательна человеку за это. К сожалению, ее привязанность к дому часто сильнее любви к хозяину. Истоки такого эгоизма уходят в седую старину: дикая кошка была оседлым животным и в одиночку охотилась на небольшой территории, как бы владела ею. Поэтому и сейчас она считает себя равноправным, а может, и главным квартиросъемщиком. Переезд хозяев в новый дом довольно много кошек принимают за неразумный поступок и возвращаются на старое место, даже если их увезти за десятки километров. Они возвращаются не домой в нашем понимании, а на свой охотничий участок, где все изучено, обнюхано, исхожено.

Таинственный компас, влекущий зверька к дому, работает отлично. Вот доказательство. Несколько кошек, уроженцев западногерманского города Киля, посадили в загородный загон с выходами в разные стороны. Когда дверки открыли, четвероногие покинули место заключения именно через те выходы, которые смотрели на их далекие дома.

Кое-кто из специалистов утверждает, что домашняя кошка — это дикий зверь, который просто согласился жить рядом с нами. Под такое утверждение подведен базис: кошки до сих пор сохранили рефлексы, необходимые для жизни на воле. Даже разжиревший кот, которого не пускают за порог городской квартиры, пытается жить по закону предков. У него есть убежище (подушка или уголок дивана). Здесь он хозяин. Тут у него благодушное настроение, и владельцы могут фамильярничать с ним: ласки будут благосклонно приняты. Менее доступен кот на территории для прогулок. Моцион он совершает по одному ему видимым тропинкам, а не слоняется по квартире как попало. Например, к окну или любимой батарее он идет по одной и той же трассе. И наконец, толстый арестант в заставленной мебелью квартире пытается отвоевать для себя еще одну зону — аналог охотничьих владений. Здесь он наиболее сердит.

Охотничья территория деревенских котов и кошек обычно начинается метрах в пятидесяти от дома. Но если кошек устраивает мини-участок радиусом этак метров в триста, то коты сущие захватчики — им подавай километры. Уважающая себя кошка ненавидит людей, попадающих в ее охотничью вотчину. Это и понятно — хозяйка, лопочущая ласковые слова, тут оборачивается врагом, спугнувшим поджидаемую жертву. Какая любовь, когда изо рта вынимают честно заработанный кусок мяса, который юркнул в норку или упорхнул в гнездышко!

Вотчина застолблена запаховыми метками, и попытки пересечь границу решительно пресекаются. «Визу на въезд из-за границы» можно получить только в период гона, но не для охоты, а для распевания душераздирающих любовных арий.

Вообще, к частной собственности кошки относятся уважительно — пришельцы безропотно позволяют хозяину совершить над собой ритуальный осмотр и обфыркивание, а потом удаляются не солоно хлебавши. Правда, бывает, что нежелательной персоне хозяин покажется хлюпиком, которому такие богатые владения ни к чему. Тогда феодалу придется мериться силами с агрессором.

Сражение начинается с завывания соперников. Наконец, одному из солистов надоедает выть, и он беспардонно бьет противника лапой по носу. Теперь драка неминуема. Главное, что следует сделать, — это вцепиться зубами в ненавистный загривок. Но и противник не лыком шит: мгновенно валится на бок, чтобы разодрать тебе живот когтями мощных задних лап. Загривок приходится выпустить и самому принять позу обороны. После этого бой обычно прекращается. Узнать, кто победил, просто: счастливчик нюхает землю как бы в знак благодарности за дарованную ему силу, а потерпевший уходит, всей своей фигурой выражая величие: внушает себе, будто поражение случайно, что он еще покажет, кто он такой.

Нехорошо бить лапой по носу, нехорошо вцепляться зубами в нежный загривок собрата. Это больно и негигиенично. Впрочем, и тут рефлекс — в экспериментах, когда макетам мышей голову пришивали к хвосту, кошки неизменно вцеплялись в их затылок.

Зато кошка-мать — сама добродетель. Она бескорыстно воспитывает и защищает не только своих котят, ко и подкидышей. А подкидывали кого угодно: бельчат, зайчат, лисят и даже цыплят. Однако не хочется вести речь про эксплуатацию материнского чувства. Лучше немного поговорить про настоящих кошкиных детей.

Не пройдет и часа с момента появления котят на свет, как они принимаются за еду. Конечно же, нагулять аппетит малыши не успели, аппетит пробуждает «огораживающая» поза мамаши: кошка ложится на бок и, вытянув передние и задние ноги, как бы огораживает котят своим телом. Поначалу они держатся скромно, не требуют невозможного — первые 20 дней кормление начинается только по инициативе мамаши, когда «пришло» молоко. Да и за «столом» котята ведут себя пристойно: у каждого любимое место — свой сосок.

Котята набираются сил, становятся резвее, и их потешные игры могут рассмешить и детей, и взрослых. А вот специалистам по поведению животных не до веселья — у них нет четкого определения, что такое игра, и не только у кошек, а вообще...

Завеса над «личной жизнью» мурлык только начала приподниматься. И чем больше мы узнаем, тем больше удивляемся. Ну не странно ли видеть, как коты, знающие, почем фунт лиха, коты, схожие по характеру и силе, не цапаются, а дружат? Или открытое П. Лейхаузеном другое явление: в кошачьем мире, кроме частной собственности, бывает и общественная — площадка для встреч кошек и котов, обитающих поблизости. Здесь мяукающее общество часами пребывает в неге и довольстве, иногда облизывая друг друга. Тут рядом мирно восседают кошачья знать и кошки-парии. О чем они беседуют? Что решается на этих собраниях?

Часть четвертая — критическая, или рассказ о том, почему кошкам пора потесниться

За миллионы лет охотничьих походов кошки пристрастились к мышам. Это и понятно — мышь для них еда № 1 (рыба, вероятно, не еда, а лакомство; валерьянка же вовсе не еда, а наркотик, на который особенно падки коты — некоторые даже выкапывают корни валерианы). Пристрастие кошки к мышам имеет и физиологическое объяснение. Дело тут в прозаическом элементе — сере. Серы полным-полно не только в кошачьей шкурке, но и в продуктах обмена веществ ее организма, где она встречается даже в виде серной кислоты. Серосодержащие кислоты — цистин, цистеин и метионин очень нужны кошке. Они стимулируют рост, способствуют количеству и качеству шерсти. Так вот, чтобы не ходить голой, кошка съедает мышей неочищенными, с шерстью, пополняя необходимый запас серы, которой в мышиной шкурке предостаточно.

В Древнем Риме мышеловную функцию сперва исполняли домашние удавчики и ужи. Но аппетит у удава неважный, а мыши плодятся неимоверно быстро. И римляне обзавелись лаской. Маленькая и юркая, она могла преследовать мышей даже в норах.

Но вот Европу, а потом и весь мир заполонила здоровенная серая крыса пасюк. Ласка в борьбе с этим сильным организованным врагом оказалась несостоятельной.

Тогда-то кошки и появились почти в каждом доме. На первых порах они вроде бы рьяно взялись за дело. Время шло. Ласка одичала. Кошачий же пыл мало-помалу испарялся. И в наши дни эти неженки почти совсем спасовали перед крысами.

Поговаривают: на каждого человека сейчас приходится чуть ли не по паре пасюков. Химические и прочие хитроумные способы борьбы с серой крысой не дали желаемого результата. Пасюка не могут выкурить даже из метро, где, казалось, для крыс съестного не густо.

Недавно предприняли несколько карательных операций против крыс, катастрофически размножающихся на островах, например на Калимантане в Индонезии. Для десанта отобрали пару тысяч рослых, сильных котов. Но особо восторженных реляций с места боевых действий не последовало. Может, лучше вспомнить о том, как в Древнем Египте отважно действовал сильный гибрид кота и болотной рыси? Охотникам он отлично заменял собак. Не возродить ли эту породу?

Кошка, где мышей не густо, не брезгует бурундуками, тушканчиками и даже ящерицами. Есть и кошки-змееловы. Описано несколько случаев, когда они, жертвуя собой, спасали детей от змеиного укуса. Случалось это, когда взрослых не было дома и у кошек была полная возможность удрать. Особо прославился кот Мирон, путешествовавший с геологами по плато Устюрт и самоотверженно охранявший экспедиционный лагерь от ядовитых тварей. Он хватал змею за хвост, подбрасывал ее в акробатическом прыжке и ударял о землю — и так до тех пор, пока змея не испускала дух.

Но это — не правило, а, скорее, приятные исключения. Как ни горько сознавать, больше кошек-нахлебников. В Англии 4 миллиона кошек, в США 70 миллионов собак и кошек; у нас кошек никто не считал, но их поголовье тоже многомиллионное. В городах бездомные зверьки загаживают детские песочницы, подъезды и кормятся на помойках. А сколько кошек бросают, например, дачники, зимой живущие в городе! Сознательные люди обрекают животных на страдания!

И все же следует напомнить: как бы ни были дороги нам наши четвероногие приятели, они могут бессознательно, невольно принести горе в семью, где живут, — «одарить» хозяев болезнями. О бешенстве, стригущем лишае и глистах наслышаны все. Но не о них речь. Речь об токсоплазмозе, который в основном лежит на кошачьей совести. Для взрослых людей микроб токсоплазма не страшен — будет недомогание, как при гриппе. А вот для будущих детей, вернее, для беременных женщин микроб ужасен: у новорожденного возможны глубокие поражения мозга, слепота... Увы, токсоплазмоз не такая уж редкость: в США каждый год 500 младенцев рождаются калеками. В чем же дело? Вот в чем. Исследования, проведенные в Шотландии, показали, что в кошачьем организме формируется невероятно устойчивая форма микроба, не реагирующая ни на жару, ни на холод, ни на дезинфицирующие средства. Попав из кошачьих экскрементов, скажем, в пруд или песок, микроб годами сохраняет силу. Великолепно он себя чувствует и на звериной шкурке. И, лаская пушистую любимицу, беременная женщина должна помнить, что после этого нужно обязательно вымыть руки, чтобы микроб не добрался до рта. Ну, а где же берут токсоплазму кошки? Они заражаются, съедая мышей, птиц или сырое мясо.

Не так давно в одном научно-популярном журнале был напечатан материал, где есть такая фраза: «Статистики утверждают, что домашняя кошка уничтожает за год 600 мышей и всего 4 птицы». Однако про то, кто, где и как это подсчитал, в журнале ничего не сказано. А между тем цифры странные, нереальные. Как ни прикидывай, среднестатистическая кошка мышей съест куда меньше, а птиц — куда больше. Вот горькие слова московского специалиста: «Плотность обитающих в нашем дворе кошек по меньшей мере в 400 раз выше, чем куниц в лесу. Удивительно ли, что мы видели парочку славок-черноголовок, загнездившихся было в нашем дворе, и слышали чудесную песню самца всего четыре дня: съели кошки. Можно привести и другой пример, прямо противоположный. На сквере позади Московского университета (его площадь равна 4 га) мы насчитывали до 16 гнезд коноплянок, расположенных в подстриженных живых изгородях, и 1—2 садовых славок. Однажды здесь долгое время держался, пел и, возможно, гнездился соловей. Такое обилие птиц было повсюду вокруг университета. Причина ясна — здесь нет жилых домов, следовательно, нет и кошек, выпускаемых хозяевами на ночные прогулки. Совершенно такого же типа посадка и живые изгороди перед главным входом на ВДНХ в Москве, но мы не нашли здесь ни одного гнезда... Вечером здесь сколько угодно кошек из соседних домов» (К. Н. Благосклонов. «Охрана и привлечение птиц»).

Люди развезли кошек по всему миру. Отнюдь не безболезненно прошел этот процесс. Вот факт: в проливе Кука, разделяющем Новую Зеландию, есть маленький островок Стефенса. На этом островке испокон веков жил «троглодит» (Хенис луалли) — нелетающая добродушная птица. Со временем здесь сделали маяк. В 1894 году смотритель маяка, чтобы было с кем коротать время, привез сюда кота. Как говорят специалисты, он акклиматизировал кота в новом местообитании. Тому пришлись по вкусу «троглодиты», и он за год их всех съел. Несколько последних тушек, хранящихся в музеях, отобраны у этого кота. А ведь «троглодит» мог оказаться полезнейшей птицей. Мы даже толком не знаем, что потеряли.

И все же мы привыкли к кошкам, полюбили их. Теперь, когда человек воздвигает между собой и природой все новые и новые преграды, посланец животного мира Земли, способный ужиться с нами в городской квартире, делает нас чуть-чуть сердечнее.

Конечно, с разумной добротой нужно относиться ко всему живому, а не только к пушистым мурлыкам, которые с наслаждением разоряют птичьи гнезда. (Власти некоторых американских городов распорядились, чтобы «кошковладельцы» повесили на шею своим питомцам бубенчики, звон которых якобы предупредит птиц об опасности.)

Наши ветеринарные правила требуют, чтобы в городе кошки гуляли под надзором хозяев. А как именно надзирать? Неужели надо нацепить ненавистный намордник или поводок? По всей вероятности, моцион в таком снаряжении для кошки оскорбителен. Есть ли выход из щекотливой ситуации? Вроде бы есть: люди могут привить своим питомцам собачьи черты характера — потребность быть рядом с владельцем и следовать за ним.

Возможность подобной перестройки подтверждают опыты М. А. Герд из Московского отделения общества психологов. В опытах участвовали кошки, еще в месячном возрасте целиком перешедшие на попечение владельцев, которые не только кормили малышей, но и защищали в случае опасности, играли с ними и удовлетворяли их так называемое исследовательское любопытство.

Возмужавших кошек владельцы привезли на площадку. Здесь было то тихо, то раздавался негромкий шум и вспыхивали красные и зеленые лампы. Кошки, попавшие на испытательный полигон, терялись в незнакомой обстановке. У четвероногих был выбор — удрать и спрятаться в одно из укрытий или прижаться к стоящему рядом владельцу. В более сложном варианте опыта они могли семенить за идущим хозяином. Увы, следовать за вырастившим их человеком отважился лишь один зверек из четырех. Более того — половина подопытных кошек стремглав бросилась от хозяев. Но ведь есть и другая половина. Поэтому вывод М. А. Герд обнадеживающий: «Психика кошки подготовлена к выработке ряда форм поведения, похожих на собачьи, в результате ее эволюции под воздействием человека». Право, неплохо, если предположение сбудется. К тому же кошек можно обучать почти так же, как и собак. Например, великий Данте приучил одну из своих любимиц держать в лапе горящую свечу, когда он по вечерам читал книги. Конечно, торшер кошка в лапах не удержит. Но чему-то новому ее учить пора.

И все-таки в кошке что-то настораживает. Представьте себе, что собака вдруг увеличилась до размеров слона. Она все же останется защитником и другом. А кошка?