Англо-русские гончие

Как и во всех странах Европы, английские гончие, т. е., собственно говоря, фоксхоунды, имели очень большое влияние на русских гончих, влияние, принесшее более вреда, нежели пользы. Мода на английских и полуанглийских гончих продолжалась по меньшей мере 50 лет, едва не причинив совершенного исчезновения всех пород русских гончих, исчезновения, доведшего до отрицания их прежнего существования. Из этих пород спаслись от гибели, можно сказать, только одни костромские, но и то в несколько измененном виде. Английские гончие имели такое же роковое значение для русской охоты по отношению к гончим, как восточные, главным образом горские вислоухие борзые, по отношению к нашим псовым.

Распространение фоксхоундов или, точнее, вымесков с разными русскими гончими объясняется их красотою, крепостью сложения, паратостью, легкостью наездки сравнительно с наиболее обыкновенными прежде старинными русскими гончими, бывшими почти всегда скотинниками, наконец, малым знакомством с достоинствами настоящих костромских гончих. Без всякого сомнения, рядом с гладкими, нарядными пестрыми английскими гончими с резко обозначенною мускулатурой русские гончие со своим подшерстком, гривою и толстым гоном казались вахлаками, чуть не лохматыми дворнягами и сравнительно сырыми собаками. Псовые охотники всегда, за редкими исключениями, очень мало понимали в гончих и почти не интересовались ими, вполне предоставляя их на попечение доезжачих, которым приходилось отвечать за скотинников собственными боками. Все псари были очень рады новым гончим, которые и в помесях не имели таких зверских инстинктов.

Однако чистокровные фоксхоунды были настолько бесчуты, безголосы и чувствительны к холоду, что едва ли у кого могли долгое время существовать стаи этих гончих, тем более что они первое время добывались с большими трудами и затратами. В помеси же с русскими породами они очень часто давали гончих, вполне удовлетворявших псовых охотников, большинство которых всегда обращали больше внимания на нарядность, одномастность гончих и их стайность, чем на чутье, даже на голоса. Были бы одна-две чутьистые собаки и несколько хороших голосов, а остальные могут быть бесчуты и безголосы.

По всей вероятности, первые английские гончие появились у нас в царствование Анны Иоанновны, которая очень любила парфорсную охоту на оленей по английскому образцу, почему, надо полагать, для императорской охоты выписывались не фоксхоунды, а стэгхоунды. Впрочем, в это время фоксхоунды почти не отличались паратостью и внешностью от оленьих гончих. Одним из первых русских охотников, начавших подмешивать кровь английских собак к русским гончим, если не первым, был граф Салтыков, вероятно тот самый, который переписывался с А. Волынским относительно борзых английских, брудастых и восточных. Известный П. Березников, начавший охотиться с 20-х годов, говорит в своих (рукописных) записках, что в его время английских гончих было весьма мало. Старинные русские охоты, как то: Салтыкова, Измайлова, Тютчева, Пашкова, если и имели их, то давно перемешали или утратили. Мы видели, что уже в сороковых годах высказывалось мнение о происхождении костромских гончих от английских Салтыкова, и действительно, кровь салтыковских гончих, тоже мешаных, а не чистокровных, несомненно была в мустафинских и других гончих, называемых костромскими.

Увлечение английскими гончими и мода на них начинаются собственно с 20-х или 30-х годов, когда С. М. Глебов в Тульской, Храповицкий в Калужской (?), Н. М. Смирнов, позднее Березников в Московской губерниях начали выписывать английских гончих и мешать их с местными, придерживаясь английского типа. Уже в 40-х годах А. С. Хомяков в статье "Спорт" ("Москвитянин", 1845, № 2) восставал против этого увлечения и обращал внимание русских охотников на туземных собак: англичане, говорил он, стараются охотиться "как можно более в открытых местах, следовательно, дорожат в гончих особенно паратостью и не могут развивать в своих гончих такой тонкости чутья, которое необходимо в наших местах". Он не верит, чтобы английская стая могла без подстав гонять матерого волка, ибо и лисицы от них уходят, разве только волк будет очень сыт или болен. Эти гончие хороши, по его мнению, только для степных мест и непригодны для наших дебрей и трущоб, по частому березовому молодятнику, с подседом из ельника и можжевельника, в котором лисица пролезает, как по подземелью, а собака еле может продраться. Он допускает английскую породу лишь как примесь, увеличивающую паратость наших гончих.

В самом деле, английские лисогоны в наших лесах плохо гнали по лисе, которая почти всегда успевала обмануть собак. Последние получили у нас особое назначение - специально гонять по волкам и сганивать прибылых и переярков. Привозные английские гончие не могут хорошо гонять в хвойных лесах, для них почти незнакомых. "Тут некоторую роль, - говорит Кишенский, - играет, вероятно, смолистый запах, отбивающий и без того слабое чутье их; особенно мешает им еловый валежник. В таких местах англичане совершенно путаются, просто глупеют, а более бойкие сильно зашибаются. Между тем привычные польские и русские паратые гончие гонят здесь во все ноги, перескакивая и пролезая через валежник и нисколько им не смущаясь".

Кровные фоксхоунды и не могли удовлетворять русских охотников, так как имели гораздо более внутренних недостатков, чем наружных достоинств. "Они отличаются плохим чутьем, а следовательно, плохим мастерством, невязкостью и склонностью к сдавливанию вмолчанку, что особенно бывает заметно, когда fox-hound'ы гонят раненого зверя; по крови каждая настоящая гончая гонит горячее, а кровный fox-hound по такому следу перестает гнать в голос и ловит молчком. То же весьма часто бывает и по-зрячему, которого fox-hound'ы, когда он близок, ловят вмолчанку"^*. Эти пороки передаются ими и в помесях, но в сильной степени сохраняются недолго и помесь возвращается к характеру настоящих гончих, употребленных в помеси. Гораздо дольше сохраняется порывистость и временность гона, т. е. собаки гоняют не постоянно, как чистокровные гончие, а временно, иногда совсем не работая по самым незначительным причинам, которые на работу настоящих гончих не оказывают никакого влияния; мало того: несколько уставши, англичане не сбавляют паратости, а просто бросают искать и гнать. Особенно часто порок этот замечается у гончих без подпалин, багряно-пегих, в которых преобладает английская кровь и которых следует поэтому избегать.

^* (Кишенский. "Выбор гончих".)

Русские охотники не имели прежде возможности вести породу английских гончих в чистоте, без подмеси русских. Но и нечистокровные англичане имели сильное влияние на изменение характера псовой охоты. "Прежде большие охоты, - говорит Д. П. Вальцов в статье своей "В защиту англо-русских гончих", - требовали гончих голосистых и верных в гоньбе по зайцу. Теперь охоты маленькие, лазы все не могут быть заняты, а зайцев стало мало (?). По красному же зверю англо-русские гончие незаменимы (?), сганивают молодых волков быстро, лисиц тоже. За это можно поступиться голосами..." Действительно, они вовсе не гоняли по зайцам, плохо по лисицам, пользовавшимся зарослями и неполазистостью собак, а почти исключительно по волкам. Отсюда требование от борзых не столько резвости, сколько силы и злобности, а за неимением таковых псовые охотники стали допускать сганивание зверя гончими, которые по прежним правилам не должны были даже показываться на опушке, то есть гончие, исполнявшие прежде второстепенную, вспомогательную роль, стали на первом плане и самая охота, хотя и не вполне, приняла характер парфорсной английской, вернее, тоже какой-то англо-русской, непродолжительной на прибылых и очень утомительной при гоньбе переярков. Чем менее сохраняли гончие тип английских, тем они были чутьистее, голосистее и пригоднее для охоты на зайцев.

Таким образом, в сороковых и пятидесятых годах в различных местностях России появилось немало особых, так сказать, фамильных разновидностей гончих, из которых одни приближались более к фоксхоундам, другие имели более сходства со старинными русскими или костромскими. В это время вряд ли уже можно было найти в России стаю чистокровных русских гончих, в которых бы не было ни капли английской крови. Для нас представляют здесь интерес только англо-русские, а не русско-английские гончие, которые теперь являются преобладающими у псовых охотников и постепенно утрачивают признаки и недостатки фоксхоундов, сохраняя их паратость.

Из англо-русских гончих наибольшею известностью пользовались и продолжают пользоваться т. наз. глебовские и березниковские гончие, которые представляют особые разновидности с довольно резкими признаками, бросающимися в глаза и незнатокам.

Глебовские гончие были заведены еще в начале этого столетия отцом С. М. Глебова (умершего в 70-х годах). С. М. Глебов^* говорил: "Порода собак, выведенная отцом помесью прежних его собак (?) с английскими, была вполне годна для волчьей охоты. Собаки были злобные, паратые, вежливые и послушные". Но происходили они от дрянных: выписной Бургам, кауро-пегий с подпалинами, был очень глупой, безголосой и бесчутой собакой; также и Кромвель. Они были только нарядны, широки и рослы. Русские гончие, напротив, не отличались ладами, будучи однако хорошими гонцами; суки были узкогруды, мелки, слабы, без особой злобы, с плаксивыми глазами. Однако при всем этом вышли благодаря единственно умелому подбору превосходные собаки. Но это были зверогоны, с которыми на зайца не охотились вовсе. С. М. Глебов даже советует, чтобы они меньше обращали внимания на зайцев, кормить посытнее, с мясом. Что эти гончие не были совсем английскими, видно из того, что один из выжлецов (Зепало) отзывался по волкам "звучно и протяжно". Кишенский полагает, что прежние глебовские гончие не имели ничего общего с позднейшими и что они были полупольские.

^* ("Записки старого охотника". - "Ж. импер. общ. охоты", 1876, XI.^**)

^** (...овчарки кавказских татар... - В дореволюционной литературе татарами часто называли различные народности тюркоязычных мусульман. В данном случае Л. П. Сабанеев имеет в виду, вероятнее всего, народности Дагестана.)

В 1823 году вся стая в числе 48 собак была продана богатому орловскому помещику Н. В.Киреевскому. У этого охотника (умершего в 70-х годах), отличавшегося тем, что он в течение своей многолетней охотничьей карьеры покупал всюду лучших борзых, гончих и легавых, но никогда ничего не вывел, а только губил породу, эта знаменитая стая в начале сороковых годов была уже испорчена постороннею кровью и плохим подбором. Повторилась обычная история богатых бар, видящих собак только на охоте. "Жадный ловчий без моего ведома подмешивал постороннюю кровь", - говорит Кишенский^*.

^* ("Сорок лет постоянной охоты".)

По словам Озерова^* Киреевскому была продана стая не С. М. Глебова, а его отца, а сам С. М. Глебов вел породу уже после 1823 года, и притом, вероятно, от русских гончих, до начала шестидесятых годов, когда одну половину подарил А. Н. Скобельцыну, а другую - П. И. Раевскому. В 1866-67 гг. С. М. вновь стал разводить гончих от черно-пегого выжлеца Светлая его прежних собак, подаренного А. П. Афросимову, и выжловки русской (?) породы, отличавшейся замечательными полевыми качествами. Затем от детей Светлая и собак Скобельцына образовалась новая стая, не уступавшая первой ни по полевым достоинствам, ни по красоте ладов. Гончие П. И. Раевского перешли к Норову, который, впустив только раз свежую английскую кровь через выжловку, кажется Хорошайку, подарил собак Д. П. Вальцову. После смерти С. М. Глебова (в конце 70-х годов) гончие его перешли к В. П. и М. П. Глебовым, частию к Н. Н. Бибикову.

^* (Тульский охотник. - "Прир. и охота", 1883, III.)

Черно-пегие англо-русские гончие, давно уже ведущиеся в Тульской губернии у многих охотников, составляют, по мнению Кишенского, крепко установившуюся породу. Они всегда будто черно-пегие, причем черные пежины имеют серый подшерсток. Тульский охотник (Озеров) говорит, что бывают, однако, и черно-пегие с подпалинами, красноголовые, красные (багряные?), полово-пегие и серо-пегие; он утверждает, что они ничуть не уступают колодкой прежним костромичам, т. е. широки костью, с хорошо спущенными ребрами, на низковатых, крепких и мускулистых ногах, с головою, несколько напоминающею английскую, но с более широкою костью, с высоко поставленными средней длины ушами, которые в гоньбе они откидывают отчасти назад; гон короткий и правильный, псовина густая, довольно длинная, под черными мясами серый подшерсток. Они будто только потому плохо гоняют по зайцам, что их наганивают только по красному зверю, и чуть только стая помкнет по зайцу - сбиваются. Безголосыми англо-русские гончие никогда не были, но протяжного тона, так сказать, с секундными промежутками между каждым взбрехом собаки у них нет, так как англо-русская собака при своей паратости не может свободно перевести дух для более протяжного звука и гонит отрывисто, захлебываясь; иногда у собак с тонкими голосами звуки гона переходят в непрерывный писк^*.

^* (Тульский охотник. - "Прир. и охота", 1883, III.)

О добычливости охоты с тульскими гончими можно судить из того, что за 4 осени совместными охотами Н. Н. Бибикова и С. М. Глебова (в 70-х годах) на 5-10 смычков и 3-4 своры борзых было взято 182 волка, в том числе матерых и переярков - 13. Из этого числа убито из ружей только 9 (а взято борзыми?). Один матерый волк взят был гончими, когда пробежал не менее 30 верст^*. Однако статистика указывает, что более ⁹/₁₀ волков, сганиваемых гончими и затравливаемых борзыми, прибылые; переярки достаются в добычу псовым охотникам редко, а матерые - в исключительных случаях. М. П. Глебов признается^**, что "стая держится под матерым 10, иногда 15 верст, а затем остаются 3-4 собаки, которые не могут его осилить". Сентябрьские же и октябрьские прибылые волки вовсе не требуют особенно паратых гончих.

^* ("Ж. импер. общ. охоты", 1875, V, 51^***.)

^** ("Ж. импер. общ. охоты", 1875, XII, 59-62^***.)

^*** (...овчарки кавказских татар... - В дореволюционной литературе татарами часто называли различные народности тюркоязычных мусульман. В данном случае Л. П. Сабанеев имеет в виду, вероятнее всего, народности Дагестана.)

От этих знаменитых глебовских гончих происходят многие стаи современных псовых охотников (В. П. Глебова, Н. Н. Бибикова, Н. А. Хомякова, Д. С. Сипягина, Д. П. Вальцова и др.). Гончие В. П. Глебова происходят, однако, от выписной английской выжловки Бетси и полуанглийского выжлеца Палилы старинной глебовской породы. Н. П. Кишенский называет их англо-костромскими, хотя по наружным признакам примесь костромских незаметна; если один из смычков был багряной масти, то она могла быть дана и польской гончей. Все прочие собаки пегие, но пежины различных цветов. Тем не менее гончие стаи В. П. Глебова, выставлявшейся на XIII и XIV московских выставках, весьма однотипны и все замечательно ладны и широки (лапы круглые, как у фоксхоундов); по мнению Н. П. Кишенского, это лучшая англо-русская стая из когда-либо бывших на выставках.

Другая разновидность англо-русских гончих, также пользовавшаяся немалою известностью, хотя и меньшею, чем глебовская, принадлежала помещику Калужской губернии Храповицкому. Очень близки (?) к ним были, по-видимому, собаки Н. М. Смирнова и П. Березникова; гончие Челищевых тоже происходят от смирновских. Описания гончих Храповицкого нигде не было напечатано, но Березников в своих рукописных записках^*, говорит, что "стая Храповицкого состояла большею частию из английских (?) собак, по зайцу вовсе не гнавших; ездили с нею на английский лад - быстро, без порсканья; в рога почти не звали; брали места большею частию уймистые и только волков, обыкновенно подвытых. Не было осени, чтобы не взяли из-под стаи до 50-ти и более волков, и если волк или лисица не были затравлены, то стая непременно сганивала" зверя.

^* (Переданы мне внуком его по матери князем Андреем Александровичем Ширинским-Шихматовым.)

Стая Н. М. Смирнова (в Можайском уезде) была, по словам того же П. Березникова, "чисто (?) английская, от известного всем охотникам выписного выжлеца Дранкета". Собаки были необыкновенно послушны, рослы, красивы, все до одной серо-пегие в румянах (подпалинах), большею частию арлекины. Д. Челищев подтверждает, что "в породе гончих Н. М. Смирнова и П. Березникова, а также в его собственных преобладала (?) шерсть багряно-пегая, а в большинстве - серо-пегая, и непременно арлекины; впрочем, иногда выкидывались румяные черно-пегие". По-видимому, Н. М. Смирнов и П. Березников вели породу сообща и собаки их не отличались ни ладами, ни окрасом. В конце 70-х годов Березников подвел всю свою стаю государю императору покойному Александру И. Кровь этих гончих до сих пор сохранилась в гатчинской охоте, хотя арлекинов уже давно не бывает и почти все гончие императорской охоты черно-пегие (?). В настоящее время они могут быть названы почти английскими, и стая по подбору и красоте считается одной из лучших англо-русских стай и, кажется самою многочисленною (60 собак по штату). В стае, показанной на VII очер. выставке в Москве (1881), преобладали кровные фоксхоунды чрезвычайно борзового склада; в англо-русских же собаках (березниковских) видна была правильная помесь двух чистокровных пород - английской и костромской.

Кроме упомянутых, в различных местностях России были и другие, менее известные стаи англо-русских гончих. К таковым принадлежат, например, собаки суджанского (Курск, губ.) помещика Лукина, которые происходят от очень крупного (17 вершк.) английского выжлеца (вероятно, стэгхоунда) Феримана, доставленного из Англии (в 40-х годах?) известным охотником-англичанином, служившим в русской гвардии, Гамильтоном, и от костромских выжловок. Фериман по зайцу не гнал вовсе. Собаки были различных мастей: черные с яркими подпалинами; такие же поменьше, с грубою псовиною, иногда с белыми ногами и загривиной (т. е. выкидывались в костромских); были собаки темно-серые с яркими (?) подпалинами - тип более других устойчивый, и всегда хорошие гонцы. Были и низкие, широкие, чепрачные. Голоса были различны, но не было ни одной редкоскалой^*. Очевидно, это была неустановившаяся разновидность.

^* (Лукин. - "Прир. и охота", 1893, IV.)

По мнению Кишенского, помесь английских с костромскими обыкновенно уже через несколько поколений дает сносных гончих скорее, чем с тяжелыми польскими; иногда и первые поколения бывают удовлетворительны, особенно если дать преобладание которой-нибудь из смешиваемых пород. Вообще костромской производитель имеет более влияния на приплод, чем английский, а если в помеси равное количество обеих кровей, то она удерживает большинство признаков первой породы и с каждым поколением приближается к костромскому типу. Впрочем, последнее замечается во всех помесях английских гончих, признаки которых удерживаются сравнительно недолго и требуют подновления крови. Кишенский полагает, что самая удачная помесь английских гончих (фоксхоундов) происходит от скрещивания последних с паратыми польскими; она замечательно скоро устанавливается в самостоятельную породу с неизменными признаками и по многим качествам бывает лучше коренных пород, от которых происходит. Собаки эти гораздо вязче английских и гораздо их чутьистее, складом же и голосами походят на польских. Масть зависит от того, какой масти употреблялся английский производитель. Большею частию выходят черно-пегие в ярких подпалинах, вероятно от подбора по желанию владельцев. Всего хуже удается помесь английских с тяжелыми польскими, которая дает сносных гончих только через несколько поколений, а первые бывают разных ног и как-то нескладны^*, что весьма понятно при резких различиях этих двух пород.

^* (Кишенский. "Зап. об руж. охоте с гончими". - "Прир. и охота, 1879, VII, 181.)

Чистокровных английских гончих на русских выставках было мало. Лучшим представителем породы фоксхоундов был, кажется, у нас Нерио Рошфора, на 1-й очередной выставке 1875 года; за ним следуют гончие императорской охоты, уже чересчур борзоватые. На IX очередной выставке в Москве были показаны г. Богачевым 3 смычка фоксхоундов совсем особого типа. Все собаки среднего роста, приземисты, широки, как бульдоги, уши их подрезаны по английскому обычаю, но, по-видимому, довольно длинны. 5 собак темно-багряной масти с большими белыми отметинами, а одна выжловка пегая. Общий недостаток - немного косолапые передние ноги и длинный гон (длиннее пяточного сочленения, т. е. задней коленки). Собаки имели очень низко спущенную грудь (у некоторых пальца на два ниже локотков) и казались очень тяжелыми и пешими, но, несомненно, были очень выносливы. Примесь бульдога сказывалась в их складе, черноватых мордах и выпуклости и ширине черепов. Кишенский полагает, что глебовские гончие были выведены от подобных собак на том основании, что родоначальники их были широки, глупы и бесчуты; но я уже заметил ранее, что, всего вероятнее, громадный английский выжлец был не фоксхоунд, а стэгхоунд. Породы фоксхоундов бульдожьего типа в Англии, разумеется, никогда не бывало и быть не могло. Англичане, несомненно, не один раз впускали к лисогонам ради известных качеств излюбленную ими кровь бульдога, но всех гончих, напоминавших по виду последнего, неуклонно браковали и сбывали за границу. На 2-й выставке Общества любителей породистых собак (в 1889 г.) стая лейб-гвардии гусарского полка состояла из подобных же фоксхоундов, но с еще более бульдожьими головами. Смычок Чеботарева на XVII Московской выставке происходил от богачевских гончих.

На юге, где вообще английские гончие вполне уместны для охоты в редколесье и камышах, наибольшею известностью пользуется большая стая чистокровных фоксхоундов бессарабского помещика Калмуцкого.