Блоудхоунд

Выше было замечено, что английские блоудхоунды составляют в настоящее время вполне самостоятельную расу и что это вовсе не старинные сан-губеры, как это считается чуть ли не всеми французскими авторами. Действительно, блоудхоунды ведут начало от этой основной породы группы тяжелых гладкошерстных гончих, но они вовсе не прямые чистокровные потомки последних, так как происходят вовсе не от сан-губеров, а от усовершенствованной более культурной породы - нормандских гончих. Известно исторически, что охота с настоящими гончими в Британии введена была завоевавшими ее норманнами, которые привели свои стаи гончих, образовавшихся от смешения сан-губеров с местными (Северной Франции) брудастыми, главным образом рыжими бретонскими. С другой стороны, происхождение блоудхоундов от нормандских гончих доказывается офранцуженными ушами первых - не плоскими (как у сан-губеров), а свернутыми в трубку.

Старинные английские авторы вовсе не отрицают, а подтверждают французское происхождение блоудхоундов и стэгхоундов (оленьих гончих). Поэтому очень странно, что новейшие охотничьи писатели пытаются доказать туземность этих пород. Дальзиель довольно наивно оспаривает мнение о происхождении блоудхоундов от сан-губеров. Он говорит, что масть (черно-подпалая) не может служить тому доказательством, ибо она встречается во всех породах даже неохотничьих собак, и что блоудхоунды были ищейками, а не гончими, как сан-губеры. Ему, по-видимому, неизвестно, что еще в XVIII столетии (даже в XIX) в Англии охотились со стаями блоудхоундов на оленей и что сан-губеры, как и нормандцы XVII и XVIII столетий, пользовались большею славой как ищейки, чем в качестве гончих. Но Дальзиель, по крайней мере, с откровенностью дилетанта сознается, что он считает невозможным и бесполезным исследование генеалогии какой бы то ни было породы. Rawdon Lee идет еще далее и с уверенностью авторитета заявляет о древности блоудхоунда, ибо еще Граций Фал иск и Страбон свидетельствовали о ввозе кровяных собак из Британии в Галлию, а Оппиан даже увековечил в стихах исключительную силу их чутья и необычайное мужество. Собаки эти получались из Британии для военных целей, но впоследствии их стали будто употреблять для охоты на оленей и других крупных зверей и "от них-то произошла та прекрасная порода гончих, которою обладали наши соседи - французы". Очевидно, Ли спутал блоудхоундов с молоссами - английскими мастифами, которые действительно могут считаться древней, хотя все-таки не туземной, расой Британских островов и в смешении с настоящими гончими африканского происхождения образовали (в Бельгии) старинную породу гончих св. Губерта. Но древние белги и все прочие кельтийские племена материка, с галлами включительно, уже обладали подобною же породою боевых собак, о чем свидетельствуют римские писатели.

Первый намек на блоудхоундов встречается только в XIV столетии в сочинении Юлианы Бернерс (1380), которое составляет, впрочем, довольно бесцеремонную переделку книги Гаса де ла Бигня (1340), написавшего ее для французского короля Иоанна II, в бытность его в плену у англичан. Почтенная дама говорит о каком-то lemor, в котором надо видеть, конечно, французского limier. У Эдмунда Ланглея, писавшего в том же столетии, о блоудхоундах или близких к ним собаках не упоминается. Известно, однако, что король Эдуард III, когда воевал с Францией (1346), привел с собою 60 смычков оленьих гончих, которые, вероятно, были не позднейшие стэгхоунды, тоже происходившие от блоудхоундов, а нормандские гончие, т. е. настоящие блоудхоунды^*. По всей вероятности, та гончая шотландского короля Эдуарда Баллиоля, которая в 1333 году гнала оленя 80 миль, пока оба не упали мертвыми, была не дирхоундом, которая всегда была борзою, а блоудхоундом, быть может, с примесью последней крови.

^* (Megnin говорит, что оленьи гончие (стэгхоунды) происходят от нормандских гончих, вывезенных во времена Карла I и Карла II (XVII век); стая Стюартов, Георга II и Георга III (XVIII век) состояла из этих собак (?), У последнего короля были собаки весом в 120 килогр., следовательно, это были не стэгхоунды, а более рослые и тяжелые гончие, именно английские блоудхоунды.)

В XVI столетии, во времена Каюса (1576), блоудхоунды, по-видимому, уже мало употреблялись для охоты, так как к тому времени образовалось несколько разновидностей, более пригодных для этой цели. Блоудхоунды, говорит он, самая крупная порода гончих; они имеют большие брыли и длинные уши; название блоудхоунд - Sanguinarius - дано им потому, что они также отыскивали по следу раненого зверя. Далее Каюс советует воспитывать их в темном помещении, чтобы приучать к ночной (и главной) работе по разыскиванию воров и разбойников. Старинные традиции парфорсной охоты были тогда почти забытыми, так как французский король Генрих IV отправил английскому королю Иакову учителей охоты Бомона с помощниками и неоднократно посылал английскому двору стаи гончих. Здесь (т. е. в Англии), говорит граф Лекутё, эти гончие (Георга IV) сохранились под названием блоудхоундов, т. е. кровных собак. Остроумному графу, по-видимому, неизвестно, что блоудхоунды были известны в Англии гораздо ранее и что они назывались не кровными, а кровяными, так как отыскивали по крови раненого зверя.

Можно почти с уверенностью сказать, что французские короли XVII столетия присылали английским именно белых королевских, а не каких-либо других гончих по той простой причине, что они считались в то время наилучшими и наиболее достойными королевского подарка. От этих гончих Генриха IV, надо полагать, и произошли те белые гончие, о которых впервые упоминает Жервез Маркам (1631). К тому времени роль блоудхоундов как гончих почти закончилась и они принимают лишь малое участие в образовании новых пород охотничьих собак. Более паратые, чутьистые и умные королевские заменили их для охоты на оленя, и нельзя не согласиться с мнением Ричардсона и других более старинных английских авторов, что тальботы были (главными) родоначальниками всех английских пород гончих. Непосредственно от блоудхоундов могли произойти лишь шотландские sleuthound'ы и южная пешая гончая - расы уже исчезнувшие, потому что не были пригодны для охоты в расчищенных лесах и парках, где собаки гнали зверя навзрячь и должны были обладать главным образом хорошими ногами. Следует заметить, что до начала XVIII века охота с гончими в Англии составляла привилегию королей и лордов и что белые королевские гончие поэтому могли долгое время сохраняться в чистоте.

Таким образом, предки современных блоудхоундов довольно скоро перестали быть гончими по преимуществу и превратились сначала в ищеек, т. е. стали употребляться для отыскивания зверя на логове или по кровяному следу, а затем исключительно для охоты на людей. Bloome в своей книге, написанной в 1688 г., говорит о блоудхоундах как ищейках (limiers) для отыскивания зверей и советует для улучшения чутья обмывать им нос уксусом. В "Cynographia Britannica" говорится, что в старину блоудхоунд употреблялся для того, чтобы подкрадываться к лежке зверя (оленя, кабана), которого убивали стрелою или копьем; если же это не удавалось, то блоудхоунд выслеживал по крови, а мастиф должен был прикончить зверя.

Это указание на совместную охоту с мастифом очень важно. Средневековые охотники при таких условиях вряд ли могли воздержаться от попыток скрещивания блоудхоунда с молоссом, всегда, с глубокой древности до позднейших времен, соблазнявшего силой, злобностью и энергией. Трудно ожидать, чтобы охотники не желали иметь породу собак, которые бы могли в одиночку или вдвоем покончить с раненым зверем. Такое скрещивание еще чаще практиковалось позднее, когда блоудхоунды стали исполнять обязанности полицейских сыщиков. Кровь мастифа несомненно подмешивалась, и в очень недавнее время, и все доказывает близкое родство современного блоудхоунда с C. molossus; это - как бы сплющенный мастиф, у которого долговременным подбором видоизменены головы и уши.

Смешение блоудхоундов с мастифами подтверждается тем, что прежде всего кровяные гончие стали употребляться во время войны короля Эдуарда I (1272-1307) для преследования неприятельских беглецов, т. е. они исполняли обязанности тех боевых собак, о которых говорят римские писатели. Позднее подобные же услуги они оказывали англичанам во время войны с Ирландией. По преданию, король шотландский Роберт Брус, преследуемый кровяными собаками, только тем и сбил их со следа, что сначала бежал ручьем, а затем влез на дерево. Уэллес для того, чтобы спастись от блоудхоундов, убил своего спутника. Позднее герцог Монмаутский, разбитый королевскими войсками и спрятавшийся во рву, был разыскан блоудхоундами. Из старинных хроник видно, что с блоудхоундами отыскивали воров, разбойников, политических и религиозных преступников. В начале XVIII столетия, когда шотландские разбойники делали набеги на северные графства, население последних было вынуждено преследовать их с целыми стаями собак, с рогами, т. е. просто травить как диких зверей. В 1616 году в Карлейле был опубликован приказ, которым предписывалось шести приходам содержать на общественный счет по одному блоудхоунду для сторожевых постов. Около того же времени был издан т. н. "закон горячего следа", предписывающий беспрекословно отворять двери блоудхоунду, если он перед ними останавливался на поиске. Доктор Каюс, говоря о дрессировке блоудхоундов для отыскивания преступников и украденного скота, замечает, что во время поиска собаку держали на своре, чтобы быть ближе к ней, когда ей потребуется помощь.

В прошлом столетии блоудхоунды употреблялись исключительно для поимки браконьеров и скотокрадов^*. В 1795 году для подавления восстания мерронов на Ямайке было выгружено англичанами 200 блоудхоундов, которые произвели такое впечатление на мятежников, что они немедленно положили оружие. Еще не так давно блоудхоунды употреблялись испанцами для отыскивания беглых негров на острове Куба, но эти собаки приближались более к бульдогам (испанским), с которыми смешивались, чем к настоящим кровяным гончим, уже утратившим свою свирепость. Еще в начале XIX века в Англии существовало общество, которое содержало стаю блоудхоундов со специальною целью разыскивания воров, кравших баранов. Но главным назначением этих собак в конце прошлого и в начале текущего столетия было выслеживание браконьеров (с убитой дичью), как это делают и теперь немецкие кровяные, или потовые, гончие (Scweisshunde), гораздо более к тому пригодные, так как они несомненно чутьистее, что весьма понятно, ибо немецкие кровяные гончие никогда не переставали быть охотничьими собаками.

^* (Дальзиель высказывает мнение, что блоудхоунды стали употребляться для отыскивания скотокрадов (вероятнее, лесокрадов и браконьеров) еще со времен издания жестоких лесных законов нормандских королей.)

С увеличением числа лесных сторожей и улучшением полицейского надзора блоудхоунды, разумеется, сделались излишними и уцелели лишь в немногих знатных семьях в качестве комнатных собак. Стонехендж писал в 1869 году, что 25 лет назад блоудхоунды велись почти исключительно английскими аристократами. Как гончие пешие блоудхоунды утратили свое значение и употреблялись для охоты крайне редко; ими даже мало пользовались для скрещивания с другими охотничьими породами. Это превращение злобных и кровожадных собак в мирных спутников, четвероногих телохранителей внушительной наружности совершалось постепенно в течение длинного ряда поколений и было следствием постоянного сожительства с человеком, а главное, не псарного воспитания. Хотя покойный Стонехендж имел предубеждение против характера блоудхоунда, но за последние 40 лет они сделались гораздо более добродушными и безопасными для чужих людей. Они послушны, вежливы, очень любят детей, не драчливы с собаками и потому в качестве спутников гораздо удобнее сварливых дирхоундов (и русских борзых, прибавим со своей стороны). Так велико влияние культуры и комнатного воспитания. Трудно поверить, что эти огромные страшные псы на самом деле безобиднее маленького терьера и что они даже не бросаются на раненого зверя, которого они же только что гнали.

Тем не менее охотничьи инстинкты гончей еще не вполне заглохли в потомках сан-губеров и нормандцев и с ними изредка охотились и продолжают, быть может, охотиться и в настоящее время. Во второй половине XIX столетия в Великобритании были известны только две стаи - Томаса Невиля близ Винчестера^* и лорда Вольверстона, но многие лорды имели по одному, по два смычка блоудхоундов для гоньбы ланей в парке, а за неимением их - для гоньбы по следу, проложенному тряпкой с пахучим (анисовым) маслом. Лорд Вольверстон (в 70-х годах) приобрел, не жалея средств, лучших представителей породы и сформировал стаю в 25 смычков, которая отлично гнала по оленю. Но когда лорд пригласил на охоту принца Уэльского, стая насела на осла, который подменил гонного оленя. После такого скандала Вольверстон продал всю стаю лорду Каррингтону, от которого через год она перешла к известному французскому охотнику графу Лекутё де Кантеле. Последний еще в 60-х годах имел стаю блоудхоундов, накупленных им в Англии, но так как они происходили от собак, никогда не гонявших и утративших жадность, то были разных ног и различной злобности; впоследствии они были (по Жерюзе) еще более испорчены (?) подмесью полукровных гончих (?) Ватимениля. Новая стая графа Лекутё, просуществовав несколько лет, была продана, как и вся охота графа, с аукциона (в 80-х годах). Кроме блоудхоундов Лекутё во Франции славились также (еще в 1864 г.) гончие принца Наполеона, который держал 5 смычков для охоты на ланей.

^* (По Rawdon Lee, собаки эти были темного окраса и назывались черными сан-губерами (?), происходившими из стаи Вильяма Prufus. Блоудхоунды встречались также у лесных стражников (лесничих?) Нью-Фореста в Гампшире, где назывались тальботами; они были меньше ростом против обыкновенного. (Вероятно, это были последние представители южной гончей.))

Мнения об охотничьих качествах блоудхоундов довольно разноречивы, что, впрочем, весьма понятно. Rawdon Lee говорит, что хотя они гораздо пешее фоксхоундов, но зато трудолюбивее, старательнее и добросовестнее и долго не бросают найденного следа, видимо наслаждаясь его запахом; притом они отличаются самостоятельностью в поисках и имеют очень хорошие голоса. Граф Лекутё, видящий в блоудхоундах сохранившуюся в чистоте французскую расу, очевидно, дает слишком пристрастный отзыв об их охотничьих качествах. По его мнению (письмо к графу де Шабо), блоудхоунды, хотя требуют улучшений в складе (растянутость колодки, подгрудок), недостаточно энергичны и не гонят стайно, так как бывают разных ног, но "в них сочетались (!) достоинства английских гончих с качествами сентонжей и пуатевенов". Они обладают крепким здоровьем (?) и силой (fond), имеют хорошее, хотя и не особенно тонкое чутье, очень верны в гоньбе и не меняют гонного следа на более свежий, по крайней мере на след другого зверя (ранее в своей книге граф говорил, что блоудхоунды имеют такое верное чутье, что гонят одного оленя из пятидесяти, находящихся в лесу. Судя, однако, по тому, что его же стая променяла оленя на осла, трудно поверить такому быстрому улучшению чутья и соображения); голоса у них отличные^*, хотя скорее глухие, чем яркие (claires), но когда зверь бежит напрямик в высокоствольном лесу в виду собак, то последние имеют наклонность гнать во все ноги молчком (подобно фоксхоундам). В этой породе встречаются рослые и тяжелые на вид собаки, которые оказываются на деле очень (?) паратыми, что обусловливается крепостью их сложения и сильною мускулатурой. Затем они очень вежливы и в этом отношении не уступают самым умным английским гончим. Очень понятливы, легко могут быть отозваны со следа (позывисты), привязаны к хозяину, имеют веселый (!) и кроткий нрав и очень незлобны; многие не трогают убитого зверя. Граф полагает, что они достаточно чутьисты, верны и послушны для того, чтобы хорошо гнать и по козам.

^* (Что касается голоса блоудходунда, то он действительно должен быть замечателен именно своим низким тоном, т. е. басистостью, унаследованной им от молоссов. Дальзиель говорит, что, кто слышал раз голос блоудхоунда, никогда его не забудет: то сильный, низкий, ужасающий, протяжный и звучный (?) лай, который особенно сильное впечатление производит в горах.)

Граф де Шабо упоминает о двух замечательных в гоньбе блоудхоундах, ему принадлежащих, но, по-видимому, они были не чистокровны и произошли от помеси с фоксхоундами, которые действительно могли улучшить лады и прибавить энергии и жадности, которых недостает блоудхоундам. П. Жерюзе полагает, что при разумном подборе, имея многочисленную стаю, можно было бы вывести (графу Лекутё) лучших в мире гончих, в которых характеристичные свойства английских и французских гончих соединялись бы с идеальной (!) красотой. Мнение это также страдает сильным преувеличением: немало гончих с гораздо лучшими охотничьими достоинствами, а идеальная красота блоудхоундов граничит с безобразием.

Веро Шо говорит, что в последнее время английские охотники делали опыты скрещивания блоудхоундов с южными гончими (из Америки?) собственно с целью укрепления охотничьих качеств первой расы, а также здоровья. Прежде блоудхоунды действительно не отличались прочным здоровьем, трудно выращивались и были недолговечны, что происходило от частых, вынужденных необходимостью кровосмешений. Теперь, когда численность их значительно увеличилась, собаки стали много сильнее, здоровее и прочнее, но до сих пор не отличаются плодородием - пометы блоудхоундов весьма малочисленны. Свойство это унаследовано ими от мастифов. Замечательно, что ни в одной породе собак не замечается такой разницы в росте между кобелями и суками, как у блоудхоундов.

С другой стороны, несомненно, что изредка английские охотники подмешивали кровь блоудхоунда к лисогонам ради улучшения чутья, поиска и голосов последних. Lee указывает на майора Cowen'a, который, находя весьма полезным такое скрещивание, вывел особую разновидность, пользующуюся известностью - своих Braes o'Dervent foxhounds'ов. Весьма возможно, что блоудхоунды употреблялись и для улучшения голосов оттерхоундов, как это полагают многие авторы.

В восьмидесятые годы вспоминали также и о прежней специальности блоудхоундов - выслеживании воров и преступников. Действительно, блоудхоунды даже в щенячьем возрасте обладают наследственной склонностью к разнюхиванию человеческих следов, притом чужих, незнакомых. Еще 1855 году был случай поимки ограбивших замок воров при помощи блоудхоунда. На выставке Кеннель-клуба в 1866 году была сделана попытка устроить испытания этим собакам. Их пускали по следам, оставленным людьми, одетыми в новую и старую обувь; но оказалось, что они очень скоро сбивались со следа и по странной случайности выказали лучшее чутье на испытание с чистой подошвой, а не натертой кониной. Позднее, когда общественное мнение было крайне возбуждено зверскими убийствами Джека Потрошителя, испытания эти были возобновлены многими любителями, но также оказались бесплодными и не имели практического значения. Lee совершенно верно замечает, что невероятно, чтобы собака могла следить преступника по мокрым и холодным тротуарным плитам, попираемым другими пешеходами, и что блоудхоунды могут принести пользу только в лесу или в поле, но никак не в городе. Однако и в поле блоудхоунды потерпели полное фиаско. Lee очень подробно и довольно наивно описывает, как он пробовал одну собаку по пороше и как она стеряла след через 600 ярдов; в тот же день пускали блоудхоундов другие лица поодиночке и до 5 разом по следу, сделанному за четверть часа; хотя результаты были удачнее, но все-таки Ли приходит к заключению, что чутье у них ниже среднего, и обращает внимание на то обстоятельство, что собаки сначала бежали по следу молчком, а как только к ним подпустили бассета, начали гнать, по примеру последнего, голосом. Он надеется, впрочем, что в 3-4 поколения удастся вывести таких собак, которые будут искать следом, сделанным за 3-4 часа, если только след этот не перекрещивается несколько раз другими пешеходами. По словам Ли, мистер Эдвин Brough, известный заводчик блоудхоундов, весьма успешно занимается дрессировкою блоудхоундов с 3- 4-месячного возраста и, по-видимому, достиг сравнительно хороших результатов. По мнению Brough'a, современные блоудхоунды гораздо паратее своих предков, оберегавших границы Шотландии. Нет, однако, никакого сомнения, что в настоящее время для такой цели, т. е. для отыскивания воров и разбойников, имеется немало более чутьистых и более понятливых пород, чем блоудхоунды. Известно, что легавых, ретриверов, пуделей и терьеров очень часто приучают к отыскиванию потерянных вещей, но всего пригоднее для отыскивания чужих следов были бы немецкие Schweisshunde, которые до сих пор служат лесничим и лесникам для отыскивания браконьеров.

Таким образом, блоудхоунды, в сущности, отжили свой век, не имеют практического значения и являются архаическою, декоративною, выставочною породою. Выставки много содействовали распространению и популярности блоудхоундов, делавшихся редкими, но они, хотя улучшили лады, принесли им немало вреда, так как окончательно превратили их из охотничьих в chiens de luxe и довели их оригинальную внешность до безобразия. Современные блоудхоунды сохранили лишь весьма поверхностное сходство со своими родичами сан-губерами и нормандцами и так же похожи на них, как французские легавые на современных французских гончих. Ни одна современная охотничья порода собак, не исключая различных догов, не имеет такого длинного и вместе с тем сдавленного черепа, такого огромного затылочного гребня, таких громадных ушей (кроме прежнего ирландского водяного спаниеля), отвислых брылей и век и такой просторной кожи, которая висит складками на голове, шее и даже колодке. Все это достигнуто любителями в какие-нибудь 30-35 лет, главным образом подбором в известном направлении благодаря выработанным ими наружным признакам породы, т. е. предъявляемыми к ней требованиями, которые постепенно увеличивались, т. е. делались все строже. Знаменитости 60-х годов, более близкие к сан-губерам, теперь бы, конечно, считались очень плохими представителями расы.

Недавно (в 1896 г.) вышедшее описание признаков породы, принятое для выставочных собак, можно принять за основание, дополнив для сравнения и соображения замечаниями, делавшимися авторами ранее. Поэтому здесь будут встречаться некоторые противоречия, объяснимые отчасти прогрессом, сделанным породою в последнее время, отчасти личными взглядами и вкусами. Это знамя пунктов настолько подробно сравнительно с поверхностными описаниями французских гончих, что можно составить себе верное понятие о блоудхоундах, даже не имея перед собою рисунков.

Общий вид. Блоудхоунд соединяет (?) в высшей степени все признаки (!) стайных гончих собак. Он больше ростом, могучее сложением и массивнее, чем какие-либо другие гончие. Кожа у него тонкая, обвислая, слишком просторная для туловища, особенно на голове и шее, где образует толстые складки. Выражение исполнено благородства и достоинства: собака должна казаться эмблемой ума, величия и силы. Блоудхоунды ласковы, недрачливы с собаками и не злы (hargneux) к людям; характера скорее скромного (timide), одинаково чувствительного как к хорошему, так равно и к дурному обращению. Веро Шо говорит, что блоудхоунд имеет вид очень умной и сильной собаки, однако не дикой и не свирепой. По Дальзиелю, он производит поражающее впечатление, привлекателен, полон сознания силы. Reul, однако, замечает, и с мнением его нельзя не согласиться, что отвислые веки и красные белки придают всегда гноящимся, маленьким впалым глазам страшный и отталкивающий вид, что-то дикое и жестокое.

Рост. У взрослых (2-летних) кобелей рост колеблется между 75-78 см; у сук 70-75 см. Рослые собаки предпочитаются небольшим, если только рост не в ущерб характеру, общему виду собаки. По Lee, средний рост выжлеца около 26 д., суки на 1-2 д. меньше. Граф Лекутё замечает, что ни у одной породы гончих не замечается такой разницы в росте у кобелей и сук, но это другими авторами не подтверждается, рост у него показан от 69 до 80 см., больший, чем у других.

Голова сравнительно с длиною узка, а с корпусом длинна; от теменных костей к концу морды слегка утончается. В профиль верхняя линия черепа должна составлять продолжение линии морды (т. е. в профиль перелом незаметен). Расстояние от носа до перелома (лба) должно быть не менее расстояния от перелома до затылочного отверстия при общей длине головы в 30-32 см. Череп длинный и узкий, с сильно развитым затылочным гребнем. Лоб не выдающийся, хотя от впалости глаз кажется выпуклым. Брыли имеют четырехугольную форму и с верхней линией морды образуют прямой угол; сзади они оканчиваются глубокими складками, которые соединяются на шее с другими, образующими подгрудок. У сук складки эти менее развиты.

По Веро Шо, чутье широкое, с широко раскрытыми ноздрями. Дальзиель говорит, что череп выпукл, имеет куполообразную форму и чрезвычайно развитый, почти острый затылочный гребень; брыли (губы) тонкие, весьма развитые и спускаются гораздо ниже нижней челюсти. Reul добавляет, что с них почти всегда течет липкая слюна. Граф Лекутё замечает, что голова (череп?) особенно узка у сук; по Дальзиелю же, верхняя челюсть (т. е. морда?) длинная и узкая, особенно у кобелей. Клыки, по словам графа Лекутё, почти такие же, как у волка.

Глаза глубоко ввалившиеся в орбитах; веки отвислые от тяжелых складок на морде. Цвет глаз соответствует окрасу псовины и изменяется от темно-орехового до желтого. Ореховая радужина предпочитается, хотя у черно-подпалых собак встречается редко. По Дальзиелю, глаз впалый, со спокойным, проницательным и очень выразительным взглядом. Reul говорит, что нижние веки парализованы, обвисли и как бы вывернуты наружу, обнажая темно-красную слизистую оболочку... Глазное яблоко маленькое, глубоко лежащее в орбите; радужина рыжая (fauve).

Уши тонкие, мягкие на ощупь, чрезвычайно длинные, низко поставленные и падающие красивыми складками; передний край уха завернут в средину и назад. Веро Шо говорит, что кожа ушей очень тонкая; Дальзиель - что уши ниспадают красивыми складками вроде драпировки и так длинны, что могут быть соединены концами впереди носа. Reul, называя уши тяжелыми, замечает, что собака не может ими вовсе двигать и что расстояние между концами растянутых ушей превышает вышину собаки (см. размеры).

Шея длинная. По Дальзиелю, она длиннее, чем кажется. Reul говорит, что складки образуются и на загривке, когда собака поднимает голову.

Грудь имеет между ногами форму de carene profonde. По Стонехенджу, она была скорее широкая, чем глубокая. Граф Лекутё утверждает, что грудь не очень широкая, но очень глубокая. Очевидно, форма груди изменилась и собаки сделались менее бочковатыми, но с более спущенными ребрами.

Ребра (бока) закругленные. По Дальзиелю, ребро глубокое и достаточно выпуклое.

Плени мускулистые, сильно наклоненные кзади. По Дальзиелю, плечи довольно косые.

Ноги прямые, с сильными костями и сочленениями; лапы крепкие, с поднятыми пальцами; бедра (cuisses) с сильно развитыми мускулами. Стонехендж говорит, что ноги и лапы вследствие недостатка движения часто были порочными. Grenvile F. Hodson, известный судья блоудхоундов, утверждал прежде, что при красивой внешности и могучем корпусе собаки эти вовсе не имеют ног, т. е. очень порочные ноги. У Веро Шо (в 70-х годах) - ноги с круглыми лапами (должны быть, но бывают редко) и сжатыми пальцами. В 80-х годах Дальзиель уже требовал сильных, прямых и мускулистых передних ног, круглых лап, и непременно в комке, с большими крепкими ногтями черного цвета. Однако Ли еще недавно сказал, что он "склонен думать, что, как у всех больших собак, у блоудхоундов мало развиты бедра и задние ноги (от постоянного лежания и недостатка движения)". Reul говорит, что так как собаки эти постоянно лежат, то у них всегда замечаются мозоли (на бедрах); поэтому они несвободны в движениях и бегут как связанные, особенно первое время (пока не разойдутся). К этому следует прибавить, что, по графу Лекутё, подошвы (пятки) очень жестки и черного цвета. В настоящее время ноги и зад значительно улучшились, так же как у мастифов, догов и сенбернаров, и теперь блоудхоунды с коровьими ногами встречаются довольно редко.

Спина широкая и сильная, слегка вогнутая. По Дальзиелю, туловище средней длины, поясница и зад очень мускулистые.

Гон длинный, высоко поставленный, кончается острием (сходит на нет) и одет с нижней стороны не очень длинной псовиной; держится высоко - свечкой и не должен сгибаться в виде охотничьего рога. Но еще в 60-х годах, по Стонехенджу, требовался красиво загнутый хвост, перпендикулярно к спине (волос посредине нижней части хвоста мог достигать 2 дюймов длины). По Дальзиелю, гон гибкий, держится прямо, как палка, не очень высоко; у основания он толст, к концу утончается, не оканчиваясь, однако, острием. Граф Лекутё, воспитавший, по его словам, 300 собак, говорит, что хвост часто бывает согнут. Во всяком случае, гон у блоудхоунда теперь выпрямился, но держится не так круто.

Псовина. Стонехендж говорит, что она коротка и жестка на теле, тонка и шелковиста на ушах и голове. По Дальзиелю, она должна быть коротка, тонка и густа. Надо полагать, что действительно качество шерсти изменилось к лучшему, но каким образом граф Лекутё мог найти у блоудхоундов короткую и густую шерсть вкупе с коротким и мелким подшерстком, совершенно непонятно и невероятно как полнейший абсурд.

Окрас черный с подпалинами, красный с желтыми подпалинами или одноцветный багряный (fauve). Иногда на более темно окрашенных местах заключаются более светлые волосы, как у барсука, или даже белые крапины (это признак начинающегося вырождения от кровосмешения). Чисто-белый цвет допускается лишь на груди, на лапах и на кончике хвоста. В 60-х годах предпочитались собаки черные с подпалинами или чепрачные с темно-багряным окрасом на нижней стороне; черный волос часто имеет рыжеватый оттенок (от рыжего основания). По Веро Шо, любимою мастью была тоже темно-багряная с черным чепраком, причем багряный цвет незаметно переходил в черный. Дальзиель упоминает о желтых бровях, о которых почему-то не говорится у других авторов. Судя по всему, в прошлом и в XVII столетиях кроме белой груди, белых лап и белого кончика хвоста допускались белые отметины на голове и на теле. Знаменитый Luath XI капитана Clayton'a первых выставок был светло-красно-бурого окраса, который теперь всегда бракуется.

Оценка блоудхоунда по балльной системе изменялась несколько раз. Сначала была изменена 50-балльная, затем 100-балльная, которая в 90-х годах подверглась переделке, притом к худшему, так как прибавлены были баллы за голову с ушами и глазами (35 из 100!) и убавлены за ноги и лапы, тогда как следовало бы сделать наоборот.

Размеры известных блоудхоундов

Благодаря выставкам и моде на блоудхоундов последние встречаются гораздо чаще прежнего, хотя исключительно у богатых и достаточных людей, и питомники этих собак уже довольно многочисленны. Псарное воспитание, однако, грозит ухудшением их характера. Больших питомников нет, пометы малочисленны, щенки трудно выращиваются, и хорошие экземпляры ценятся очень дорого, но дешевле сенбернаров и колли. Правильное разведение блоудхоундов началось, собственно, в начале 60-х годов, когда мистер Jennings в Йоркшире получил несколько производителей от лорда Faversham и барона Ротшильда; в несколько лет благодаря своему искусству он вывел таких собак, как Друид и Вельком, проданных им принцу Наполеону. Примеру Jennings'a последовали майор Cowen и мистер Pease, которые забрали призы с потомками Друидов Jennings'a, повязанных с другими производителями. Позднее особенно славился Cromvell г. Millais, издохший в 1892 г. Теперь (в 90-х годах) лучшими представителями породы считаются Bono, Bardolph и Burgundy из питомника Scarborough, так как им неоднократно присуждались кубки, выдававшиеся лучшей охотничьей (!) собаке всей выставки. Burgundy при весе в 111 фунтов (12-ти месяцев) и 26³/_4″" роста имел в обхвате груди 35 д. и голову длиною в 13 д., что даже чрезмерно. Вообще это (по Lee) едва ли не самая типичная собака по морщинам, ушам, голове, складу и общему виду. Брат его Bardolph получил в Манчестере приз лучшей охотничьей собаки выставки. Эта собака вместе с Bono считаемая лучшими современными блоудхоундами, происходит от Beckford'a (№ 26188) и Bianka (№ 28374).